о домашних заданиях и вообще относился к учёбе несерьёзно, из-за чего пару раз был на грани отчисления, но каким-то чудом переходил с курса на курс. Я-то знала, что это чудо зовётся Кариной и учится с Костей в одной группе. Он беззастенчиво пользовался её влюбленностью в учебных целях и пару раз даже начинал встречаться с ней перед сессией. Сама Карина об этом прекрасно знала, но, видимо, её такой расклад устраивал.
– Знаешь, там такая ску-у-учная лекция, – Коська всегда врал с улыбкой. – Я решил: чего зря время тратить? Его же можно тратить на что-то полезное.
– Например?
– Например, поболтать с младшей сестричкой.
– Или снова загреметь в полицию. Где твоя гитара?
Я усмехнулась, поставила перед ним тарелку и села напротив со своей порцией. Коська сделал вид, что обиделся, и принялся за еду.
Он поражал своим умением влипать в разные истории за, вроде бы, безобидные вещи. Как-то раз он вместе с друзьями – такими же, как и он, массовиками-затейниками – посетил местное отделение полиции, потому что на всю улицу горланил песни Цоя. Им даже подпевали некоторые прохожие, видимо, фанаты «Кино». Закон о тишине они не нарушили, но кому-то студенческий концерт помешал. Вызвали полицию. Закончилось бы обычным выговором, но закадычный Коськин друг Роман – ярый защитник человеческих прав и знаток законов – начал качать права. В итоге всю компанию, за исключением, разве что, девушек – полицейские оказались прямо-таки джентльменами – забрали в отделение. Коська вернулся домой только ночью. В общежитие его не пустили.
– И почему ты всегда думаешь обо мне так плохо? – наконец произнёс Коська, расквитавшись с яичницей.
– Я думаю о тебе так, как ты заставляешь меня думать. И вообще, я просто волнуюсь.
– Так заканчивай волноваться, – нахмурился Костя. – Я тебе не раз говорил: мои дела – это мои дела, и они не должны забивать твою голову. Я о себе сам позабочусь, ясно?
Я кивнула, но осталась при своём мнении. Упрямство, наверное, наша фамильная черта. Возрази я, мы бы долго спорили, но не пришли бы к единому мнению.
– Что нового в школе? – как ни в чём не бывало поинтересовался Костя, разворачивая вторую конфету. – А подлей-ка чайку, пожалуйста.
– Мои дела – это мои дела, – передразнила я, доливая кипяток в кружку. Вообще-то с Коськой мы общались хорошо, доверяли друг другу, но иногда он казался слишком взрослым и вредным, чтобы всё ему рассказывать.
– Саня!
– Ничего особенного, всё хорошо, – пожала плечами я, снова усаживаясь напротив. – По русскому пять, по математике тоже. Ирискина услышала новые сплетни, теперь посвящает в них всю прогрессивную общественность. Юрка опять гулять звал…
– И ты снова его отшила, – хмыкнул Костя в кружку. – Ты, Саня, жестокая дама.
– Ничего я не отшивала. Я просто сказала, что мне нужно домой.
– Да-да, ваша классическая отмазка. Анжелика меня три раза так посылала.
– Ты сравниваешь меня с этой стервой? – я не разозлилась, только удивленно изогнула брови.
– Нет,
