был просто прекрасен. Формально это пригород, и хотя от перенаселенного городского центра нас отделяли каких-то пять миль, ощущение было такое, будто попал в деревню. Вдоль реки, на южной стороне городка, протянулись мощенные булыжником переулочки, застроенные небольшими коттеджами. Дальше к северу, в стороне от единственного ряда магазинов, круто лезли в гору улицы симпатичных домов из песчаника, и большинство тротуаров были засажены деревьями, листва которых густым шатром нависала над головой. Ехали мы с опущенными стеклами, воздух снаружи пах свежескошенной травой, и мне было слышно, как где-то звучит музыка и играют дети. Атмосфера здесь казалась совершенно безмятежной и умиротворяющей – такой же неспешной и теплой, как то ленивое утро…
Мы доехали до нашей новой улицы, представлявшей собою тихую жилую дорогу, к которой с одной стороны примыкало большое поле. По краям его тоже густо росли деревья; солнце прорезалось сквозь листву, расцвечивая траву яркими пятнами света. Я попытался представить Джейка, бегущего по нему от нашего нового дома, – футболка ярко отсвечивает на солнце… Такого же радостного, каким он был сейчас.
Нашего дома.
Наконец мы приехали.
Я зарулил на подъездную дорожку. Дом по-прежнему выглядел так же, конечно, но казалось, что здание смотрит на мир несколько по-иному. Когда я увидел его в первый раз, оно казалось неприступным и угрожающим – почти опасным, – а во второй я подумал, что у него есть характер. Теперь, всего лишь на секунду, странное расположение окон напомнило мне избитое лицо, с одним глазом, вытаращенным над сильно распухшей щекой, с проломленным и перекосившимся черепом. Я тряхнул головой, и этот образ исчез. Но жутковатое чувство осталось.
– Ну ладно, пошли, – негромко произнес я.
Когда мы выбрались из машины, день был тих и спокоен. Ни ветерка в теплом воздухе – мы оказались словно в капсуле, наполненной тишиной. Но мир тихо гудел, когда мы подходили к дому, и мне показалось, будто его окна наблюдают за нами – или же кто-то, кого просто не видно за стеклом. Повернув ключ в замке, я открыл дверь, и наружу вырвался застоявшийся воздух. Секунду он пах так, словно дом был наглухо заперт гораздо дольше, чем на самом деле; возможно даже, что-то было забыто на солнце, – но через миг в ноздрях остался лишь аромат хлорки от моющих средств.
Мы с Джейком прошли по дому, открывая двери и встроенные шкафы, включая и выключая свет, раздергивая и задергивая шторы. Наши шаги эхом отдавались внутри – не считая их, тишина была теперь полной. Но, пока мы пробирались по комнатам, меня не оставляло чувство, что мы не одни. Что здесь есть кто-то еще, скрывающийся из виду, и что если я повернусь в нужный момент, то увижу лицо, выглядывающее из дверного проема. Это было совершенно глупое, иррациональное чувство, но оно было. И его, похоже, не избежал и Джейк. Он был в восторге, быстро перебегая из комнаты в комнату, но я то и дело ловил слегка недоуменное выражение у него на лице, словно он ожидал найти что-то, чего здесь не было.
– Это будет моя комната, папа?
Да, здесь должна была быть его спальня, на втором этаже, приподнятая над козырьком снаружи, так что его окно
