им не только подчинить окрестные скотоводческие племена, но и богатое Боспорское царство, основанное греческими колонистами за пятьсот лет до нашей эры на берегах Керченского пролива – Босфора Киммерийского. А после прихода сарматов Боспорское царство превращается в Греко-Сарматское государство.
– И таким образом… – начал Вадим, все еще надеясь перевести разговор в другое русло – юридическое, но попытка вновь сорвалась.
– И таким образом, Михайла Поток едет поиграть в «тавлеи золотые» к царю Вахрамею именно туда, в боспорский Пантикапей или в Танаис. Тогда «грязь черная» и «корбы темныя» получают свое истинное истолкование. Боспорское царство занимало территорию Керченского полуострова, Таманского полуострова, низовья реки Кубань, восточное Приазовье и устье реки Дон. Но в древности на месте современного Азовского моря существовало гигантское болото, названное греками Меотидскими топями. В настоящее время от него остался лишь Сиваш, Гнилое море. Во времена Боспорского царства участки открытой воды, пробитые течением Кубани и Дона, чередовались с заросшими камышом болотами. Это и есть «грязи черные», а под «корбами темными» подразумевались заросшие лесом лощины Керченского полуострова.
– А сучка эта что ж? – спросила невеста. Ей сказки гостя нравились. Она вообще таких людей впервые видела. А то все эти да эти. Мажоры, одним словом. Безъязыкие, но рукастые и карманистые.
– Сейчас доложу. Будущая жена Михайлы – Марья Лебедь Белая – тоже оборотень, и, обернувшись птицей, летает «по тихим заводям, а по тым зеленым по затресьям». Это соответствует описанию в древнегреческих «периплах» – лоциях для мореплавателей – западной оконечности Таманского полуострова. Тогда на его месте существовали отдельные острова – Киммерия, Фанагория, Синдика. Они были отделены от материка дельтой Гипаниса – современной Кубани, которая впадала в древности не только в Азовское, но и в Черное море… Надо бы нам еще винца заказать, как вы думаете? – добавил он без всякого перехода. – Хорошо идет.
– Идет – догоним, – подал официанткам знак рукой Вадим и утвердительно произнес: – Вы – историк.
– Вы еще даже не догадываетесь, кто я, – туманно отозвался мужчина.
Тут девушка напомнила:
– А как же смерть?
– Какая смерть?
– Да Святогора же.
– Ах, да. Это ведь тоже, если не поэма, так метафизический философический трактат в духе Гегеля или Спинозы. Хотя нет. Те слишком скучны, а тут опять же мегатрагический катарсис в жанре верлибра. Итак, прибыли они, Святогор с Ильей, конным ходом, на гору Елеонскую. Где их поджидала судьба. Рок.
И мужчина на память процитировал:
– «Стоит тута дубовый гроб; как богатыри с коней спустилиси они ко гробу этому да наклонилиси». Продолжение известно. Вот смотрите: француз всякий, немец ли, гей-голландец, мимо бы прошмыгнули, от греха подальше, а эти остановились и разглядывают. Что
