тело растянулось на асфальте, при этом горе-стрелок угодил затылком на бордюр, издав глухой звук.
Только тогда Оля выплыла из оцепенения и закричала.
Когда приехала полиция, Толик сидел на бордюре, прижимая носовой платок к плечу, и смотрел мимо стоявшей у машины Оли. Тот, кто отдал Толику деньги, с трудом вставал на ноги, кривя губы. Второй так и лежал без движения, разбросав руки.
Полицейские сразу прибрали пистолет, осмотрели его и только потом обратили внимание на людей. Рослый упитанный сержант всмотрелся в лицо лежащего парня и хмыкнул.
– Это же сын Левняка! А этот… Забордян-младший, – сержант бросил на Толика злой взгляд. – Это ты их?
Толик с трудом встал, чувствуя головокружение, и негромко ответил:
– Этот стрелять начал…
Второй полицейский повертел в руке пистолет, зачем-то понюхал ствол.
– Да? – сержант недоверчиво покрутил головой и подошел к Толику вплотную. Кровь на футболке и прижатый к ране платок словно не заметил. Ткнул кулаком в грудь Толика. – А, по-моему, это ты хотел их убить.
Оля обхватила себя за плечи, сдерживая дрожь, ей хотелось что-то сказать, объяснить, но необъяснимый страх словно сковал губы. Она только ойкнула, когда сержант обошел Толика сбоку, словно желая подойти к машине, а потом вдруг с разворота сильно ударил его по затылку.
Толик едва устоял на ногах, возмущенно вскрикнул и попытался разорвать дистанцию, Но второй удар в спину бросил его на асфальт. Боль в ране стеганула вдоль плеча, в глазах заиграли черные круги. Следующего удара он не почувствовал.
Второй полицейский не понял, с чего вдруг старший экипажа завелся и стал избивать парня. Но спрашивать не стал, давно уяснил, раз сержант что-то делает, мешать нельзя. А лучше помочь. Так выгоднее. И он, подловив момент, тоже ударил Толика ногой. Вышло плохо, вскользь и полицейский едва не растянулся на асфальте под хохот сержанта.
Толик почти потерял сознание, с трудом перекатываясь на асфальте и прикрывая живот руками. Он так и не понял, почему полицейские бьют его, но спрашивать и не думал.
Визг тормозов подъехавшего внедорожника Толик не расслышал, зато громкий окрик разобрал. И голос узнал. Голос его давнего друга Генки. И только тогда потерял сознание.
Старший сержант ОМОНа Геннадий Лоскутин в составе наряда прибыл к месту происшествия с задержкой. Их вообще не хотели отправлять, но кто-то из бдительных граждан позвонил и сообщил о стрельбе. Вызов с диспетчерской поступил в штаб ОМОНа и командир дал приказ проверить сигнал. В преддверии грядущего праздника города принимались повышенные меры безопасности.
Избивающие какого-то парня полицейские особого удивления у омоновцев не вызвали, в последнее время таких эпизодов было все больше. Били, шмонали, забирали телефоны, деньги, кредитные карты, заставляя людей называть пин-коды. А за молчание опять били. Дошло до того, что при виде полицейской машины люди просто разбегались.
Но потом
