пришел на Дон, кто, не жалея своей жизни, охотно шел на подвиг с одной мыслью – спасти гибнущую Родину.
Так красиво умирали юноши, а в то же время, по приблизительному подсчету, в Новочеркасске бездельничало около 6 тысяч офицеров. Молодежь вела Россию к будущему счастью, а более зрелые элементы пугливо прятались по углам, всячески охраняли свою жизнь и готовились, если нужно, согнуть шею под большевистским ярмом и снести всякие унижения, лишь бы только существовать.
То же было и в Ростове. Недаром ген. Корнилов говорил: «Сколько молодежи слоняется толпами по Садовой. Если бы хотя пятая часть ее поступила в армию, большевики перестали бы существовать»[16].
Но, к сожалению, русский интеллигент, везде гонимый, всюду преследуемый и расстреливаемый, предпочитал служить материалом для большевистских экспериментов, нежели взяться за оружие и пополнить ряды защитников. Ярко всплывала шкурная трусость. Растерянность, охватившая высшие сферы, еще крепче засела в обывателя. Одни зайцами запрятались в погреба и, шевеля настороженными ушами над сложенными чемоданами, глубокомысленно обдумывали, куда и как безопаснее улизнуть из Новочеркасска. Другие готовились с прежней гибкостью позвонков пресмыкаться перед новыми владыками и мечтали быстро сделать красную карьеру. Все ненавидели большевиков, однако, несмотря на это, вместо дружного им отпора с оружием в руках большинство свою энергию и силы тратило на то, чтобы какой угодно ценой, но только не открытым сопротивлением, сохранить свою жизнь. Тщетно Каледин взывал к казакам, но они на зов его не откликались. Уже в казачьих станицах местами начали появляться комиссары, чужие казакам люди, вместо атаманов стали создаваться советы, приказы атамана Каледина на местах не исполнялись.
Столь же безуспешны были попытки и Походного атамана ген. Назарова поднять на борьбу с большевиками городское население, в частности, многочисленное офицерство, пассивно проживавшее в Новочеркасске. Все как будто сознавали опасность, но охотников взяться за оружие было очень мало.
С большим трудом удалось из всего многочисленного праздного офицерства сколотить небольшой отряд для внутреннего порядка и охраны города[17].
При таких условиях вопрос – где найти источник пополнения боевых отрядов, был главный и собой затемнял все другие. В силу этого все остальное признавалось второстепенным, и потому нередко вооружения, снаряжения, боевых припасов, обмундирования и даже продовольствия не хватало именно там, где требовалось, несмотря на то, что в городе было много и оставалось неиспользованным.
Было видно, что начальник штаба Походного атамана уделяет чересчур большое внимание лицам, предлагавшим услуги по организации партизанских отрядов, наивно веря, что эти люди каким-то чудом смогут достать нужных бойцов. На этой почве появилось много лиц, которые, обычно украсив себя с ног до головы оружием, уверяли начальника
За два дня до смерти Атамана Каледина, я был принят им. Уже тогда на его лице была заметна какая-то грусть и обреченность. Он упрекал казаков и Правительство в непонимании обстановки и предсказывал неминуемую в ближайшие дни гибель Дона. Его правдивые слова врезались в мое сознание и сильно отразились на моем настроении.
По-моему, главная причина неудачи в том, что вместо строгого приказа о мобилизации было приглашение.
