снулось что мокрое и холодное, отчего он захотел закричать, потому что все остальное тело пожирало пламя. Изнутри и снаружи.
– Тихо-тихо-тихо, – услышал он чей-то голос.
Пламя отступило. Затаилось, превратившись на миг в ослепительно-белую вспышку.
– Ты сильный, – продолжал голос. – Сильный, сражаешься. До сих пор сражаешься. Может, и победишь…
Победит? Зачем ему побеждать? Он уже победил. Он вошел в Хэрн в составе победоносной армии. Он сжег деревню своей магией, ибо так повелел Король. Он наказал огнем ее жителей. Наказал за то, что они слишком долго сопротивлялись.
Холодное и мокрое исчезло с его лба. А затем появилось снова.
– Как ты думаешь, он в сознании, Ши? – это второй голос. Звонкий, как сотня маленьких серебряных колокольчиков.
Фэтан подумал, что этот голос наверняка принадлежит чудесному существу. Сказочному и прекрасному.
– Мне все равно, – а вот этот голос, первый, точно принадлежит какой-нибудь старухе: дряхлой, с растрепанными седыми волосами и уродливой бородавкой на носу.
Лоб, на котором лежало что-то холодное и мокрое, пронзила острая боль, и Фэтан начал понимать, что именно происходит.
И вспоминать.
Он действительно дал волю своему дару. Дал своей Стихии разгуляться. Он слышал крики паники, но бегущих от пожара крестьян было приказано не трогать. Они должны были быть наказаны не только и не столько огнем, а разрухой, которая после огня останется. Он слушал стоны отчаяния, безумный плач женщин и детей, бегущих мимо.
Он знал, что сегодня никто из селян не погибнет, потому что таков был приказ Короля.
Но они попрощаются с жизнью потом, когда наступит зима, ведь нормальный кров за оставшиеся до холодов три месяца не построишь.
Жестоко.
Но жители Хэрна должны были быть наказаны за свое упрямство.
А потом… что было потом? Почему пламя вырвалось из-под контроля? Почему оно начало сжигать его самого? Он был одним из сильнейших магов Огня – но в один прекрасный момент понял, что горит. И не смог остановить пламя.
Застонав, Фэтан пошевелился и с трудом разлепил глаза.
– Не дергайся! – опять этот голос старухи. Лучше бы говорило то, другое создание, что соткано из колокольчиков. – Иначе мои трехдневные труды пойдут насмарку.
Где он? Кажется, в каком-то крестьянском жилище, судя по бесхитростной обстановке. Развешанные под потолком пучки трав источали умопомрачительный аромат, почему он раньше его не почувствовал?
В поле зрения появилась девушка, очень стройная, почти хрупкая, облаченная в простое коричневое платье с изорванным подолом. Крупные заплаты говорили о том, что платье не раз чинили. Волосы девушки были ярко-рыжими, собранными в неряшливый пучок. А глаза… глаза тоже были рыжими. Как пламя.
Наверное, это она говорила сотнями колокольчиков?
Наверное, ему сейчас очень больно, да?
Судя по всему, он сильно обжегся, когда Стихия Огня отказалась ему повиноваться. Но сейчас все это было так неважно…
Фэтан застыл, глядя на девушку во все глаза и забыв про все на свете. Про боль, про пожирающий его жар, про то, что он даже не знает, где он, и кто она. Он так хотел, чтобы она что-нибудь ему сказала. Хоть что-нибудь. Он так хотел вновь услышать ее небесный звонкий голос.
Кровь бежала все сильней, и в следующий миг Фэтан понял, что теряет сознание.
«Жаль, что я так и не услышал ее голос еще раз», – успел подумать он.
В следующий раз сознание вернулось к нему ночью. Этой же, или уже следующей – Фэтан не знал. Но было темно. А еще – очень хотелось пить. Фэтан попытался повернуть голову, но у него ничего не получилось. Пытался пошевелить рукой, ногой – ничего. Его тело совершенно не слушалось его, и это пугало.
Что с ним? Он умер? Это такая расплата за все, что он натворил за свою жизнь?
А вдруг та рыжеволосая девушка с хрустальным голоском всего лишь ему привиделась? А вдруг он и не возвращался в сознание, и все, что происходит – просто воспаленный бред?
Но так хочется пить…
Как ни странно, но попытка раскрыть пересохшие губы удалась.
– Во…ды… – прошелестел он, понимая, что говорит слишком тихо, чтобы его услышали. Даже если здесь, в этой темноте, кто-нибудь и есть. А если нет?
– Пить… пож…жал…луйс…та, – вытолкнул он из себя, совершенно после этого обессилев. Сказать еще хоть что-то он бы уже не смог.
Но, к счастью, был услышан.
В кромешной тьме Фэтан
