До боли сжимая ее грудь, граф почти стонал от нетерпения. Наконец он подхватил жену на руки и перенес на кровать. Приподнявшись, она наблюдала, как он в спешке раздевается.
Хорошо зная, какие ласки нравятся Анне, он долго искусно ласкал ее. Она стонала, вскрикивала, извивалась, жадно, даже с каким-то ожесточением прижималась к нему. Глядя на то, как быстро раз за разом в течение совсем короткого времени жена достигает наслаждения, граф с потаенной радостью убеждался – она тоже безумно изголодалась по нему.
Трудно было узнать в этой ведьме с безумным взором и искусанными в поцелуях губами, с разметавшимся, прилипшими к влажному лбу волосами ту благородную светскую даму, что он наблюдал на балу всего несколько часов назад.
Сердце гулко колотилось, как тогда, в их первые ночи любви. Он ликовал! Ведь она снова полностью принадлежала ему.
Как обычно, после безумства страсти обоих окутало спокойное, томное блаженство. Анна молча расположилась у него на груди. А потом вдруг произнесла:
– Ты знаешь, в последнее время я часто думала о том, люблю я тебя или нет. И поняла что люблю. Я не хотела бы жить, если бы тебя не было.
– Однажды придется.
Графиня подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Не говори так!
Муж прижал ее к себе, целуя в висок:
– Родная моя… – выдохнул он.
В этих поцелуях сейчас не было и намека на эротизм. Только нежность, вся невысказанная им любовь к ней. Они молчали какое-то время, потом Анна снова нарушила тишину.
– Пообещай, что никогда меня больше не оставишь. Я теперь всегда буду проводить ночи в своих покоях.
– Даже если я однажды не смогу выполнять супружеский долг?
– Да, тогда я буду просто лежать рядом и обнимать тебя.
«Интересно, веришь ли ты сама в это», – с грустью подумал граф.
Они прошли через это, оба попрали то нерушимое, без чего не может быть настоящего брака. И оба не знали, как теперь будут жить дальше…
Анна проснулась посреди ночи. Муж лежал на животе, обняв подушку и отвернувшись. Графиня приподнялась на локте и долго смотрела на него. «Кто я для тебя, любимый? Жена? Или просто любовница?», – думала она. Потом легонько коснулась его волос, провела ладонью по спине, по линии позвоночника, поцеловала плечо. «Мое счастье. Ты мне больше, чем жена», – в это же время мысленно обращался к ней Арман.
…Утром графиня пробудилась от мягкого настойчивого прикосновения к лону. Приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от солнечного света. Выгнулась, отдаваясь ласкам мужа, повернулась и покорно раскрылась перед ним.
Они оба уже давно поняли что пропали. И всегда будут откликаться на призыв безумия, что живет внутри каждого из них. Нужно ли этому противиться?
Выехали в начале девятого утра. Хотя уже и наступила поздняя весна, но ветер был пронизывающий. В большом дворе дома вьючные мулы били копытами
