style="font-size:15px;"> – Спасибо! – И заходим внутрь.
Ой! Ой! Мы все просто остолбенели от восторга – там так красиво, такой простор, такая высота… а пол, он совершенно удивительно красивый!
– Какая прекрасная зала! – говорит Бабушка.
Мы с Ёлкой вздрагиваем, таращимся друг на друга, потом, не сговариваясь, хватаем Анку, бежим к стене, делаем вид, что разглядываем её, и хохочем.
– Почему зала́?! – хохочу я и остановиться не могу.
– Да откуда я знаю? – хохочет Ёлка.
Анка вдруг перестаёт хохотать и говорит:
– Какой красивый дворец!
И мы начинаем ходить по залу и всё разглядывать – так всё красиво и необыкновенно, это действительно настоящий прекрасный дворец! Подходим к Бабушке с пожилой женщиной, Эллочка спрашивает:
– А для чего этот зал?
– Для приёмов, танцев и театральных представлений! – гордо говорит пожилая женщина.
– Для танцев, – повторяет Ёлка задумчиво… И вдруг отбегает от нас, выпрямляется, разводит руки в стороны, как будто собирается улететь, и начинает кружиться, но она не просто кружится – я чётко чувствую ритм, который в ней звучит, и вижу по движениям: она танцует вальс.
Мы недавно по книжке все втроём – Ёлка была главной – научились танцевать вальс. Мамочка посмотрела и доучила то, что мы делали плохо. А потом сказала:
– Девочки, в вальсе особенно важна прямая спина, радость внутри вас и чувство, что с каждым витком вы взлетаете всё выше и выше!
Я хватаю Анночку – когда мы с ней танцуем, я танцую за мужчину – и говорю:
– “На сопках Маньчжурии”!
И мы поём и танцуем вальс под собственное пение. И с каждым витком мне кажется, что мы становимся легче и легче и вот-вот взлетим.
Мы опять ходим и всё разглядываем, очень долго разглядываем удивительный пол. Вдруг Ёлка меня спрашивает:
– А ты бы могла здесь жить?
Какой странный вопрос! Я думаю, думаю и говорю:
– Могла бы!
– А я бы не могла, – говорит Ёлка, – здесь такое огромное пространство, такой высокий потолок, ужасно неуютно – я бы не смогла здесь жить!
– Огромное пространство – разве плохо? – удивляюсь я.
– А помните, – говорит Анночка, – Мама рассказывала, что у неё в детской была ширма с очень красивыми китайскими рисунками? – И она ведёт нас в правый угол зала. – Вот здесь, – говорит, – можно поставить две большие ширмы – и получится наша детская.
Ёлка хмыкает, пожимает плечами и спрашивает:
– А куда ты денешь этот высоченный потолок?
– Я никуда его не буду девать, пусть остаётся, – отвечает Анночка.
Я поражаюсь: какая она иногда бывает умная, ведь ей всего шесть лет! Мы-то с Ёлкой взрослые – мне восемь, Ёлке одиннадцать.
К нам подходят Бабушка с пожилой женщиной.
– А здесь ещё есть другие комнаты? – спрашивает Анночка у женщины.
– Да! –
