еще раз в темень берез, Иван не поверил себе. Не волчья тень, а человеческая фигура колебалась на ветру. Казалось, будто она тянется и хочет идти, но не может шагнуть. Подъехав ближе, увидел, что гнется и обманывает березка, а фигура неподвижна.
Оказалось – девка. Иван спрыгнул с саней, глянул в лицо – не мертва ли? Нет, глаза жили. Только отталкивали и холодили, как студеная прорубь. Набившийся в волосы снег закручивал бесчувственную прядь, выбившуюся из-под платка.
Иван дотронулся. Девка не упала, не заплакала, не вымолвила ни слова. Но Иван почуял нутром, что жизнь в ней кончается. Потащил из сугроба, увидел, что на ней вместо валенок чулки и резиновые ботики.
Ошалело уставившись, он только выпалил хриплым зачужевшим голосом:
– Ты что?!
Повалил в сани, начал укутывать. Да разве стылое сено, перемешанное со снегом, могло прикрыть тонкие ноги?
– Ты что? – крикнул он с бешенством.
Дальше голова совсем перестала соображать. Выпутав из-под лошади вожжи, он скинул тулуп, укутал девкины ноги, потом, проваливаясь в сугробе, залез в сани. Лошадь, едва не сломав оглоблю, круто завернула и выбралась на твердую дорогу. Среди однообразной, едва различимой равнины только она могла угадывать ее и так тянуть, уверенно и споро.
От березового колка до деревни оставалось недалече, а все же километров пять Иван простоял в санях на ветру в рваном отцовском свитере. Возле избы будто кол в глотку забили, слова не мог вымолвить. Молча сгреб девку и отнес в избу. Только там и поставил прямо в тулупе возле печи.
Отыскал в подвешенном на стенку шкафчике графин с водкой, хорошо сосед не выпил. Хлебнул стакан – голос прорезался. А девка как стояла, так и стоит.
– Не спросишь, куда привез? Может, к разбойникам? – хрипло засмеялся Иван.
– А-а, все равно… – она махнула рукой, скривилась, готовая заплакать, и тут же улыбнулась сквозь слезы. Все же отогрел ее тулуп!
Без лишних слов Иван затопил печку, спроворил самовар. Лошадь увел и распряг. Воротился – глядь! – а найденная уже чай пьет.
– Освоилась? – с ходу кивнул он. – Поняла, что не к разбойникам?
Закачала головой:
– Понять-то поняла. Да в толк не возьму, куда попала?
– А может, куда шла? Ты, главное, согрейся. Вино зеленое выпьешь?
– Какое зеленое?
– Водка…
– Ой, нет!
– А зря, – обронил задумчиво Иван.
Задумчивость его происходила оттого, что найденная с каждой минутой становилась милей, точно оттаивали внутри стылые льдинки, и она распрямлялась, румянела, как в сказке, и хорошела.
Он порадовался было. Только невезение, начавшееся с утра, продолжилось за полночь. Даже поговорить с девкой не дали. Уже вся деревня впотьмах, ни один огонь не засветится, не взыграет. А к нему – бух! Гости!
Стукнула наружная дверь, собака
