организаций для враждебной деятельности против Советского Союза.
Доклад Масатанэ можно было бы выдать за личную инициативу офицера разведки и не принимать его всерьёз, если бы подобные документы не подкреплялись официальной секретной документацией, проходившей через МИД Японии. Ещё до того, как доклад Масатанэ был отправлен в Токио и Порт-Артур, японский военный атташе в Советском Союзе Мицутаро Камацубара, будущий генерал и командир 23-й пехотной дивизии, разгромленной на Халхин-Голе, получил из Токио инструкцию генштаба № 908, датированную: октябрь 1927 г. В ней военному атташе, возглавлявшему резидентуру японской разведки в СССР, предписывалось заняться изучением организаций, обществ и отдельных лиц, которых можно было бы использовать для получения разведывательной информации, проведения антисоветской пропаганды и подрывной деятельности и давались практические указания по организации подрывной работы в СССР. Документ был подписан помощником начальника генштаба Минами Дзиро.
Этот документ, будучи официальным, естественно, привлёк к себе внимание обвинения на Токийском процессе. При допросе на вопрос обвинителя: «Не было ли обычной практикой инструктировать военных атташе, что они должны заниматься шпионажем и подрывной деятельностью?», – подсудимый Минами, подписавший эту инструкцию, ответил: «Такими глупыми делами я никогда не занимался». Когда же он был уличён фотокопией этого документа, то ему ничего не оставалось как признать, что в действительности он очень даже занимался этими «глупыми делами», и добавить: «Я думаю, что было послано много таких писем».
Разведывательный отдел генштаба начал практическую разработку мероприятий подрывной и диверсионной деятельности против СССР стремясь, как это и было предусмотрено в докладе Масатанэ, распространить сферу применения этих мероприятий на весь мир. В инспекционную поездку по европейским странам отправился начальник разведывательного отдела генштаба генерал-лейтенант Мацуи Иванэ, занявший в 1946 г., так же как и Минами, место на скамье подсудимых Токийского трибунала.
В апреле 1929 г. Мацуи, очевидно, под другим именем и с другими документами, прибыл в столицу Веймарской республики. После его приезда японский военный атташе в Берлине развил бурную деятельность. В европейские столицы полетели шифрованные телеграммы: японские военные атташе в Европе созывались на важное совещание. Вскоре японские разведчики, снабжённые дипломатическими паспортами и пользующиеся дипломатической неприкосновенностью, приехали в Берлин из Великобритании, Франции, Польши, Австрии, Италии, Советского Союза и даже Турции.
Мацуи выступил на совещании с обстоятельным докладом о расширении шпионской и подрывной деятельности против СССР. После этого на совещании обсуждались вопросы о способах, методах и организации диверсий, которые будут проводиться из европейских государств против нашей страны во
