не знаю, какого ответа он от меня ждет, но я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза. Они нуждаются во мне больше, чем я в них, и я, осознав это, понимаю, что мне нечего терять.
– Думаешь, можешь купить меня? – Я прищуриваюсь и, как мне кажется, слышу, как тихо стонет Кассиэль. – Перспективой вечной жизни? Эта привилегия не очень хорошо на вас повлияла. – Я улыбаюсь ему. – Можешь засунуть свое бессмертие куда подальше. Мне оно не нужно.
Теперь кто-то шипит, и я готова поклясться, что это Люцифер.
– Все такая же непокорная, Мун? – улыбается Габриэль мне в ответ, и я осознаю, что попала в его ловушку. – Тебя что, ничего не может сломить? Ни умирающие друзья, ни огонь, ни предающие и бросающие тебя мужчины…
Я тяжело сглатываю. Это еще что такое?
– Мы не можем допустить того, чтобы одна из вас была такой строптивой, – продолжает архангел, вставая со стула. Он медленно огибает стол и подходит ко мне. – Нам придется тебя проучить.
Я делаю глубокий вдох. И как он собирается меня наказывать? Он может выпороть меня, но я пережила уже столько боли, что стала черствой. Стар в безопасности, и только Тициана он может использовать в качестве оружия против меня. При одной мысли об этом мое сердце начинает биться как бешеное.
Только сейчас я замечаю тонкий хлыст, который Габриэль держит в руке. Он всегда носит его с собой или просто планировал это с самого начала? Скорее, последнее. Я смотрю на Кассиэля, сидящего рядом с Михаэлем. Он побледнел и поджал губы. Едва ли он сможет мне помочь, ведь его статус ему этого не позволит. Ни от кого другого я ждать помощи не могу.
– Ты хочешь меня избить? – Я делаю шаг в его сторону. – Что ты пытаешься этим доказать? – Тем временем в зале настолько тихо, что упади на пол иголка – было бы слышно. – Или ты просто садист? У меня власти в тысячу раз меньше твоего, так зачем тебе пачкать об меня руки? – Не знаю, откуда во мне взялась такая смелость, ведь внутри я трясусь как осиновый лист. Я игнорирую всех остальных в комнате. Есть только Габриэль и я.
Архангел ударяет кнутом по своему сапогу. Теперь он совсем рядом. Его симметричное лицо ничего не выражает, но я вижу, как в его глазах плещется гнев.
– Ты еще потеряешь свою гордость, Мун де Анджелис. Как и твой отец когда-то. Он молил о пощаде перед тем, как мои люди перерезали ему горло.
На секунду я закрываю глаза и вижу перед собой своего мертвого отца, как его заносят в библиотеку. Изуродованного, избитого, всего в крови. Габриэль не забыл его. Он ждал подходящего момента, чтобы меня ранить. У меня есть две возможности. Я могу ударить Габриэля по лицу, и тогда он победит. Или я могу сдержать ненависть и злость, отложив их на другой день. Исход этой борьбы решится не сегодня, а в день открытия врат рая. Тогда я плюну ему в лицо перед тем, как умереть. Я сжимаю руки в кулаки и впиваюсь ногтями в свои ладони.
– На колени, – требует он тихо и сердито, потому что ему не удалось спровоцировать меня. Но, судя по всему, он собирается меня бить. Я опускаюсь на колени и склоняю голову.
