– есть война, а потому в нем помимо громких дел есть и каждодневные – негромкие. Из хроники боевых действий: «Ввечеру посланы были два баркаса и три вооруженных катера с албанцами и солдатами к анатолийскому берегу для взятия или истребления судов, там находящихся. Адмирал намерен удобные из них переделать в канонерские лодки. С корабля видна была перепалка; выстрелы вдали представлялись ракетами; четыре большие лодки были плодом сей экспедиции.
К вечеру пришло шесть корсаров. Многие из них привели богатые призы, а идриот Дука захватил турецкого фельдъегеря Чауша Селима, посланного в Кандию с фирманами.
Телеграф сделал сигнал, что у Дарданельского выхода остановилась турецкая эскадра, состоящая из 30 судов, из коих 6 кораблей, столько же фрегатов и на одном из них адмиральский флаг. Сенявин собрал тотчас военный совет: приняли меры, позицию, дана линия баталии…
Шел проливной дождь. Турецкий флот прибавил до 8 кораблей. Не можем понять, отчего турки на нас не выходят. Не имеют ли они в предмет удержать единственно все силы наши у Тенедоса, дабы мы не могли делать диверсий на острова. Кроме полного адмирала видны у них еще два вице-адмирала».
А турки все медлили и медлили с выходом своего флота. Чего им теперь не хватало для решимости, было совершенно не ясно! Может лазутчики попались недобросовестные, может корабли оказались не готовыми, может капудан-паша не поверил Сенявину, непонятно! Уже вернулся из-под Салоник Грейг, уже захватив немало торговых судов, пришел отряд из Смирны, а из Дарданелл так никто и не выглянул. Противники выжидали и стерегли друг друга. Но если Сенявина время не очень тревожило, то турок поджимал голод и вероятность городского бунта. Так долго продолжаться не могло, и что-то должно было неминуемо произойти, тем более, что наши лазутчики доносили: «Продовольственные запасы истощены и в столице уже чувствуется голод».
2 апреля у входа в Дарданеллы прошла очередная смена караула. «Рафаил» и «Ярослав» сменили «Мощный» и «Венус». Для удобства легли на якорь в восьми верстах от пролива у маленького каменистого островка Маври, чтобы наливаться там по потребности водой. Вахты сменялись вахтами, а море оставалось пустынным. Турки упорно не желали выбираться из своей норы.
Дни шли за днями. К стоящим у Тенедоса главным силам подошли еще два линкора с Адриатики. Сенявин, сколько мог, наращивал свои силы, готовясь к решающей схватке за Проливы. Дозорные корабли все так же уныло качались в дремотных волнах, а турки все так же не показывались. С каждым днем уменьшался и без того скудный обеденный рацион.
– Вот уж не думали, что на войне такая скучища будет! – шептались промеж себя мичманы.
– Подождите малость! Еще так порезвитесь, что чертям тошно станет! – утешали их умудренные службой и жизнью лейтенанты. Меж тем наступило время Пасхи самого любимого праздника православного мира. Ночь выпала тихая и темная. В полночь эскадра украсилась разноцветными
