я вернусь к четырем, – сказал Данилов. – На медкомиссию мне с лихвой хватит двух часов.
– Ой ли? – недоверчиво прищурилась Елена.
– Ну, самое большое – трех. Это все-таки не районная поликлиника с вечными очередями под каждой дверью, а ведомственная, да еще и центральная. Там, наверное, врачей больше, чем пациентов. К тому же медкомиссия эта – сущая формальность.
– Ключевое слово – не «ведомственная» или «центральная», а «поликлиника», – не сдавалась Елена. – И чем формальнее формальность, тем она дольше тянется, разве не так?
– Ах уж это вечное противостояние «Скорой» и поликлиник, – усмехнулся Данилов. – Война Алой и Белой розы, прекращающаяся лишь тогда, когда надо совместно выступить против какого-нибудь стационара.
– Это просто знание жизни, Данилов, – усмехнулась в ответ Елена. – Я постараюсь удрать с работы около трех, если ты освободишься раньше, то звони.
– Да мы еще с Никитой место успеем до их приезда приготовить, – пообещал Данилов.
Шкаф был заказан две недели назад. Под надзором Елены Никита трижды освобождал плацдарм для шкафа в углу своей комнаты, и всякий раз спустя несколько часов он оказывался заставленным, заваленным, занятым.
– Я всего лишь на минуточку поставил туда стул (коробку с коньками, колонку от музыкального центра), – оправдывался Никита, – потом положил на него (нее) книги (зимнюю куртку, рюкзак), а теперь и сам не понимаю, откуда взялась эта куча…
– Гномы тебе ее навалили? – саркастически интересовалась мать. – Или домовой постарался.
– Не исключено, – вздыхал Никита, страдальчески закатывая глаза. – В мире так много неразгаданных тайн…
В конце концов Елена сдалась. Махнула рукой, отвесив сыну подзатыльник, и сказала, что больше она этим Сизифовым трудом заниматься не желает (вообще-то разбором вещей занимался Никита, Елена всего лишь контролировала процесс и обеспечивала доведение его до конечного результата), но если только в день сборки шкафа отведенное ему место будет завалено и заставлено, то Никите не поздоровится. Как в прямом, так и в переносном смысле. Переносный смысл пугал куда сильнее, потому что означал долговременное, не меньше чем на месяц, снижение финансирования до minimum minimorum («Minimum minimorum», лат. – наименьшее, самый малый предел).
В четверть девятого Данилов вышел из метро и за пять минут неспешным шагом дошел до длинного пятиэтажного бело-голубого здания с вывеской «Центральная поликлиника МЧС № 1».
Первым делом, как и во всех других поликлиниках, полагалось завести амбулаторную карту, чтобы врачам было где оставлять свои автографы. Возле окошка регистратуры змеилась очередь из двух десятков человек, среди которых попадались люди в форменной одежде с погонами. Два капитана, три майора и один подполковник.
Подполковник, высокий, полный и багровый от ярости, стоял в голове очереди и кричал кому-то невидимому в регистратуре:
– Безобразие! В четвертый раз потеряли карту! Вы что, издеваетесь?! Как не приду, так завожу новую!
