читала слова на немного помятом листе бумаги и привычно справедливо укоряла при этом пришедшего к ней за помощью человека.
– Я так и знала! Опять вы с таким текстом! Да про вас уже все женщины в нашем городе знают!
Сантехник Моржансон сохранял спокойствие и веру в силу печатного слова.
– А ты, Зина, дай объявление и в областную прессу! Пусть другие дамы интерес проявят. Не могу же я зарывать свой талант, скажем так, под одеяло. Люди должны знать…, всё должно использоваться сугубо по назначению…
Девушка устала, она, хоть и была вот уже второй год немного по-рекламному цинична, но, всё равно, некоторые тексты, способствующие, по мнению их авторов, более успешному продвижению провинциальных товаров и услуг, её бесили.
Зина продолжала читать, демонстративно закатывая круглые глаза.
– «…Для серьёзных и продолжительных интимных отношений… ищет женщину…».
И про ваши сантиметры тоже опять писать?
Сантехник крякнул, но не устыдился.
– Как всегда, Зинаида! Обязательно. Между порядочным мужчиной и остальными женщинами всё должно быть честно!
Вынужденно выполняя профессиональный долг, девушка-рекламный менеджер Зинаида продолжила читать бессмертные строки объявления.
– «…Симпатичный, рост сто шестьдесят пять сантиметров, постоянно и сознательно занимается спортом…». Всё! Завтра до обеда можно будет оплатить, сегодня наша бухгалтерша поехала сапоги в ремонт сдавать.
И только эти её слова взволновали морально устойчивого Моржансона.
– Нет, Зин! Завтра я никак не могу! У меня ж футбол! Ты прими, пожалуйста, деньги за объявление у меня прямо сейчас, а квиточек потом выпишешь…
Тем же днём, в том же самом небольшом городе, где жил правдивый Сантехник и где было штук двадцать православных церквей, в кабинете директора школы, прямо на пёстром коврике перед приёмным столом, за которым сидела с авторучкой пожилая и серьёзная женщина-директор, стоял молодой Педагог, юноша лет двадцати пяти, бледным лицом и прямыми чёрными волосами похожий на эстрадного певца Мерилин Мэнсона.
Их беседа не была вынужденной профессиональной дискуссией, переходящей в санкции, Педагог и директор просто обсуждали небольшую проблему.
– Юрочка! Я прошу вас, миленький! Очень прошу вас, отведите завтра второй «Б» с экскурсией на звероферму! Все наши девушки болеют, только вы сможете…
Хоть слова директора и были по-матерински жалостливы и добры, Педагог стоял перед начальницей, изначально настроенный отрицать её просьбу, при этом упрямо опустив голову.
– Я преподаватель английского языка, а не внеклассный работник… Почему бы вам не послать на звероферму Клавдию?!
– Так она же в декрете!
– Не я же этому способствовал!
Педагог был, несомненно, честен, но поняв, что последняя фраза может самым странным и нелепым образом
