беспомощно вертелась в его руках, пытаясь освободиться. Мне не справиться с мужчиной, он несколько секунд смотрел на мои бесполезные потуги, улыбнулся и ослабил хватку, меняя положение моих рук – теперь он удерживал их за моей спиной, но при этом теснее прижимал меня всем своим телом к стене. Его рука потянулась к моему плечу, и вот уже лямка моей сорочки медленно спускается вниз, обнажая грудь. Но он не прикасается к ней, лишь смотрит. Затем он наклонил бутылку и вылил остатки вина на оголенную кожу. В следующую секунду он впился губами в сосок, слизывая капли вина. Я не могла произнести ни слова. Мне хотелось его остановить и не хотелось одновременно. Позволять ему подобное неправильно, но внизу живота зарождалось животное желание. И оно перебарывало чувства стыда и морали. Он разорвал зубами сорочку с другой стороны и втягивал губами напряженный сосок другой груди.
У меня голова идет кругом от этих мучительных ласк. Его руки бесцеремонно блуждали по моему телу. А губы не прекращали впиваться в сосок, и вот его зубы сжали его… От этого безумия искры из глаз полетели. С губ сорвался первый в моей жизни стон. Женя мгновенно сорвал с себя рубашку и бросил ее на груду осколков.
Он наклонился и коснулся губами моих губ. Утратив способность думать, я раскрываю свои губы навстречу его ищущему языку. Евгений медленно дразнил, сначала мягко, а потом более настойчиво, пока я судорожно не изогнулась от его ласки. Голова кружилась от выпитого вина на голодный желудок, от его непрекращающихся поцелуев, от его невероятных ласк.
Евгений
– Ты заплатишь за каждую разбитую бутылку, Ирина!
Поверить не могу, что она сделала это. Специально, смотря прямо мне в глаза. Так и хочется зажать тоненькую шею пальцами и не отпускать. Я иду на нее, мимо груды стекла и луж вина, стараясь держать себя в руках, но, черт, как же жалко. Я это вино годами собирал, коллекционное. Когда подошел к ней, увидел в глазах ее страх. Боишься меня? Правильно, милая. Я сам себя боюсь. Потому что даже я не знаю, что я с тобой сделаю.
Окинув взглядом разбитые бутылки, вспомнил для чего же моя ненаглядная сюда спустилась. Выпить. Ну, раз ты пришла сюда за выпивкой, то мы выпьем вместе. Мы давно ничего не делали вместе. Достаю штопор и беру в руки бутылку, которую она почему—то отставила в сторону. Странно, выбрала испанское вино, хотя всегда предпочитала французское. В шкафу стояли фужеры, но я принципиально не взял их, пусть пьет из бутылки. Зажимаю ее у стены и вливаю треть бутылки ей в горло, она захлебывается и начинает кашлять. А я кайфую от этой картины.
Теперь моя очередь, я подношу горлышко бутылки к губам и замечаю краем глаза, как вздымается ее грудь, как яростно она пытается вырваться из моих рук. Поднимаю ее руки над ее головой, и шелковый поясок халата падает к моим ногам. Халат распахивается, и я вижу горошинки сосков, выпирающих сквозь полупрозрачную материю, и кожу в мурашках от холода. Возбуждение накатывает такое дикое, словно я лет десять воздерживался. Все—таки
