и знают, что свои обещалки, – гнул свое Михалыч. – А премию выпишут только конторским, а нам дулю с маслом.
– И на Новый год подарков не дали! – вспомнила Римма низким от обиды голосом.
– Да зажрались они там! – уже по-митинговому вскинул кулак Михалыч. – Я вот Тумиса увижу, скажу, чтоб людям мозги не пудрил.
– Смелый какой! – глянула на него поощрительно Зоя.
– А чего мне их бояться? – не унимался Михалыч. – Я кого хочешь послать могу!
– Конечно, пенсию получаешь – то и можешь, – заметил с ложной кротостью Павел.
– А что тебе моя пенсия? – тут же завелся Михалыч. – Я, если хочешь знать, никогда под начальство не гнулся, не то, что некоторые!
– Да, – махнул на него рукой Павел, – мели, Емеля.
Михалыч уставил на него гневно блеснувшие очи, опустил голову. Павел тоже набычился.
Римма отстраненно курила. Своих боев хватало, этот ее не касался. Костик таращился не без страха. Злые здоровые дядьки всегда его пугали.
Один Валера был равнодушен. Не до пустяков, когда внутри все обрывается каждую секунду.
– На самом деле, Михалыч, – пропела, будто не замечая грозы, Зоя, – охота тебе сюда таскаться? Сидел бы дома, на пенсии, чего тут интересного?
– А вот с тобой мне интересно, Петровна, – вдруг растекся лисьей улыбочкой Михалыч. – Когда тут такие красавицы, чего мне дома сидеть?
Бандитским нырком обогнув Зою, он сзади вонзил ковши ладоней ей подмышки и притянул к себе – крепко. Зоя взвизгнула, дернулась, вырывая бушлат, залилась румянцем, который при ее избыточной румяности казался невозможным.
– Жена дома, а ты тут к бабам чужим! Пусти!
Михалыч меру знал – разжал руки:
– А кто тебя держит?
– Ты!
Зоя оправляла бушлат, возмущенная и очень довольная.
– А ты, Римма Игоревна, что сидишь, скучаешь? – отнюдь не успокоился Михалыч.
– Замерзла, – басом отозвалась Римма, не оборачиваясь к нему.
– Так я погрею!
Михалыч протянул к ней руки, но в виду Валеры далеко не пошел. Ухватил лишь за плечи, помял одним перебором пальцев.
– Такие розы! – подмигнул он Костику, смотревшему на всякий случай нейтрально. – Сколько красоты в одном месте…
Римма пару секунд выждала и легким, но четким движением освободилась из рук Михалыча. Хотя руки были умелы – чувствовался охотник.
Мимолетом она подумала, что Валере так никогда не научиться. Но Валера был ее, а свое она ценила и оберегала. Даже от себя. Здесь она была начеку и опасных мыслей себе не позволяла.
По привычке Римма глянула на Валеру. Проверяла, оценил ли он ее отпор. Хотя знала, что на такое он не обращает внимания. Внешне, по крайней мере.
Валера сидел, не моргая, не двигаясь, живя только парой чувств из шести отпущенных. Римма сама не чуждалась радостей жизни, но подобных страданий
