к компании. Как и Чейз, когда закончит учебу, – отцовская гордость слышится в его голосе.
Я крепко сжимаю вилку в руке, просто чудо, что она не согнулась или не разрезала мне ладонь. Подчеркнуто тщательно размазываю яичницу по тарелке, стараясь игнорировать разговор на другом конце стола. В любом случае им неважно, здесь я или нет.
Папа и его брат – деловые партнеры. Они начали с нуля и через несколько лет после колледжа основали архитектурную фирму в Фервуде, хотя все говорили им, что у них ничего не получится. Они взяли кредит в банке и, несмотря на это, все преодолели, и теперь им принадлежат и другие компании. Все, что строится или ремонтируется в Фервуде и его окрестностях, так или иначе связано с Уиттакерами. Пять лет назад они провели первое расширение, наняли новых сотрудников и переехали в просторный офис на окраине. Отец и дядя уважаемые люди в Вирджинии, Пенсильвании, Западной Вирджинии, Северной и Южной Каролине. В конце года они хотят открыть офис в Кентукки, а следующим летом – в Нью-Йорке. Однажды и мы с Джошем войдем в семейный бизнес.
Какое мнение у нас об этом? Никому нет дела. По крайней мере, нас никогда не спрашивали. Все решено с тех пор, как мы, будучи детьми, впервые играли со строительными блоками и сопровождали папу на объектах. Иногда мне кажется, что мы появились на свет, просто чтобы отцу было кому передать свою империю. Кажется, ему никогда не приходило в голову, что мы можем мечтать о другом. Мои намеки на то, что я хочу выбрать что-то еще, кроме архитектуры, он со смехом отвергал или игнорировал. А единственный раз, когда я всерьез затронул эту тему, разразился огромный скандал. Это случилось вскоре после моего возвращения из армии. Отец поспособствовал тому, чтобы я получил желаемое место в Бостоне, где уже находился Джош и где учились дядя Александр и он сам. Но у меня также была возможность учиться в медшколе, куда меня рекомендовал мой инструктор. Когда я упомянул об этом, отец не захотел даже выслушать меня. Все закончилось тем, что мы начали друг на друга кричать. Мама плакала, а папа не разговаривал со мной потом несколько дней. С тех пор я больше не заводил об этом разговор, и в доме Уиттакеров воцарился мир.
Осторожно отложив вилку, я беру стакан. Лимонад, который я так люблю, этим утром горький на вкус и жжет в горле. Когда смотрю по сторонам, то натыкаюсь на сочувствующий взгляд Лекси. Кажется, она слышала разговор наших отцов. В отличие от ее собственного брата, Джоша и меня, она никогда не была вовлечена в семейный бизнес. А если бы и была, то, наверно, высказала бы всем, что она об этом думает, и пошла собственным путем.
Я качаю головой. На мой взгляд, кузина много видит и слышит. И чаще всего не может держать это при себе. Но эту информацию она уже проглотила. Надо быть умнее и не ввязываться в ссору. Не во время воскресного бранча, на котором присутствует вся семья, даже бабушка Александра, хотя та вряд ли что-нибудь слышит.
– Чейз, дорогой, ты почти ничего не ел, – как ни в чем не бывало рядом со мной появляется мама с миской
