молоком. Увидев меня, она застыла, поставив исцарапанные ноги носками внутрь.
– Чего это ты? Как на Северный полюс…
Я всегда чувствовал, что Аглая относится ко мне свысока, считая меня размазней или маменькиным сынком. Вот теперь она поймет, с кем имеет дело! Я остановился и, понизив голос, сказал загадочно:
– Ничего! Зато вот ночью мне не будет холодно.
– Как это… ночью?
– А вот так! Никому не скажешь?
– Чего не скажу? Вот тебе честное – никому! А что такое?..
– Я из дому убежал.
Аглая неподвижно смотрела на меня черными глазками. Одна растрепанная коса свисала ей на грудь, а другая была за спиной.
– Вот… да-а-а! – протянула она тихо. – Насовсем?
– Насовсем. То есть… пока родители не вернутся.
– Тебя эта тетка довела?
Я кивнул. Аглая разглядывала меня так, словно мы только что познакомились.
– Вот… да-а-а! – снова протянула она в раздумье. – А где ты жить будешь?
Я сказал, что днем буду скитаться по улицам, а ночевать – в парке на лавочке. Не зря я так тепло оделся.
– Тебя в милицию заберут.
– Ну и пусть. Так ей и надо. – Я имел в виду не милицию, а тетю Соню.
– А если простудишься и помрешь?
– И пожалуйста! В другой раз они будут знать.
– Кто «они»?
– Родители.
– Во дурной! Да ведь другого раза тогда уже не будет: ты ведь помрешь!
Я промолчал. Я почувствовал, что тут не все до конца мной продумано.
Аглая замотала головой:
– Лешка, не! В парке на лавочке – это все глупости… Гляди, какая туча, и еще по радио говорили – сегодня похолодание и дождь. Лешка, знаешь что? Иди пока в «ущелье» и там жди. Я молоко отнесу, ребят позову, и мы что-нибудь придумаем. Мы над тобой шефство возьмем: спрячем где-нибудь и будем тебе пищу носить и все такое.
Аглая убежала, а я остался под аркой слегка ошеломленный.
Уходя из дома, я рисовал перед собой такую картину: вечер, людная, освещенная фонарями улица… Куда-то спешат веселые, беззаботные прохожие… А недалеко в пустом и темном парке лежит на скамейке бесприютный мальчик. У меня даже в горле першило от очень приятной жалости к себе. Теперь все получилось не так трогательно, зато куда интересней. Вся Аглаина компания узнает, какой я отчаянный. Все они будут волноваться из-за меня, хлопотать, шушукаться, и сама Аглая будет заботиться о моем пропитании.
«Ущельем» назывался узкий тупичок между бетонным забором нашего двора и большой трансформатор ной будкой. Я пробирался в него через весь двор, держась под самой стеной дома, чтобы тетя Соня не увидела из окна. Во дворе сидели на лавочках старушки, перед ними играли малыши, но никто не обратил на меня внимания.
В «ущелье» стоял какой-то
