и не велел спорщицам замолчать. Огласили приговор: бордель разгоняется, его хозяйка отправляется за решетку. Вышли стражники и увели продолжавшую возмущаться женщину.
Картина с морским берегом сменилась нарисованной каменной стеной с зарешеченным окошком – надо полагать, тюрьмой. Содержательница, закутанная в драный плащ, металась от стены к стене, с жаром доказывая, сколько благодеяний она оказала бедным девушкам, трудившимся у нее, и сколь несправедлива жизнь. Отчаявшись, женщина бухнулась на колени и воззвала к Покровительнице Любящих – Иштар.
Позади тряпичного задника громыхнул раскат грома (поленом по медному листу), стена раздвинулась и в камеру снизошла богиня – как положено, вся в белом, с венком из роз на голове и потрепанным чучелом голубя в руке. Ее приветствовали смешками и радостным улюлюканьем. Иштар принялась сердито отчитывать свою поклонницу: сначала за то, что та отвлекает небожительницу всякой ерундой, затем – за неумение вести дела, не попадаясь. Содержательница послушно кивала головой, обещая впредь быть осмотрительнее, публика кричала что-то одобрительное, Малыш тоскливо недоумевал. Кажется, в этом городе вообще не существовало такой вещи, как уважение к богам. Обитатели Шадизара считали, что их небесные покровители вечно заняты другими хлопотами и не обращают внимания на выходки людей. Богов всегда можно задобрить богатым пожертвованием храму или громким покаянием, украдкой продолжая их высмеивать.
– …И последний совет, дочь моя, – актриса, изображавшая Иштар, кокетливо поправила сползший набок венок, – не вздумай опять именовать свое заведение тем, чем оно является. Это так – фи! – по-плебейски и так – фи! – вульгарно.
– Как же мне его назвать? – удивилась хозяйка. – Бордель – он и есть бордель, какое наименование ему не давай.
– Нет-нет, – богиня наставительно покачала указательным пальцем. – Я имела в виду совсем другое! Ты должна позаботиться, чтобы все думали, что ты, допустим, содержишь приют для сирот… или вышивальную мастерскую… или помогаешь небогатым девицам найти подходящих женихов… В общем, что-нибудь приличное и благопристойное. Благопристойность и незаметность – вот что я ценю больше всего, моя милая! Всегда помни об этом, и не пропадешь! А чем вы там занимаетесь – какое мне дело?..
Позади Малыша звонко и искренне расхохотались, захлопав в ладоши. Не выдержав, он оглянулся.
Возле шершавого ствола платана стояла девица. Обычная шадизарская девчонка – лет восемнадцати или побольше, скорее всего из торгового сословия, в меру подкрашенная, одетая без особой роскоши, но и не серая мышка, с корзинкой на локте и легкомысленной улыбочкой. Гладкие волосы цвета бронзы вспыхивали на солнце красноватым отливом, из-под вытянутых к вискам бровей на мир взирали беспечные светло-фиолетовые глаза с темными крапинками.
Джай, Ши или Хисс без колебаний отнесли бы девицу к числу «хорошеньких», причем Ши непременно
