ction>Вместо предисловия
В этой книге собраны эпизоды, которые я назову мессианскими.
То есть это такие случаи, когда жизнь – странный брак счастья и несчастья – приносит в мир дитя, что не от мира сего.
Приведу пример-воспоминание.
Однажды в давние времена я ехал в душном и тряском поезде, пересекая огромную безрадостную страну, и мои соседи по купе кричали, пили горькую и ели что-то очень пахучее, а я лежал на верхней полке и изнемогал от шума и одиночества, и вот в самый безысходный и тоскливый момент, когда мне уже хотелось рвать на голове волосы, поезд внезапно встал неизвестно где и стоял неизвестно почему, а я вместе с несколькими пассажирами спрыгнул с подножки вагона на зелёный луг, и увидел вдалеке тёмный лес, и задышал вольным воздухом, и дорожная одурь сошла на нет, и я вгляделся в открывшийся мир и подумал что-то вроде этого: «А почему бы мне не остаться здесь, и не пойти в тот лес, и не найти там избушку на курьих ножках с котом в сапожках, а на избушке будет сидеть жар-птица, а в избушке – чудо-девица?»
Вот такое ощущение я и называю мессианским, и об этом написал серию рассказиков, собранных здесь под смехотворным заглавием.
«Заговор головоногих» – что ещё за невидаль?
Возможно, это всего лишь совокупность восхитительных синонимов: бабахнутый, с приветом, со странностями, дикая, завёрнутая, мозги набекрень, с присвистом, тараканы в голове, ненормальный, с причудами, потусторонний, отъехавший, неординарный, ушибленная, с заскоками, сама не своя, неземная, с чудинкой, с закидонами, не дружит с головой, какой-то не такой, чудацкий, казусный, не такая как все, стебанутая, с простинкой, с придурью, чекалдыкнутый, с бзиком, кучерявая…
А может, это неумелое признание в любви к тем писателям, художникам и странным созданиям, о встречах с которыми я на этих страницах рассказываю?
Или, как выразился один автор, это «чудеса, могущие происходить и в самой спокойной обстановке»?
В любом случае: заговор головоногих – не совсем человеческое предприятие, а скорее ослиное, если вспомнить ту длинноухую бестию, на которой странствовал Ходжа Насреддин: она однажды встала посреди дороги и ни за что не хотела сдвинуться, несмотря на все просьбы и поношения хозяина, и в глазах её просияла такая благодать, что Насреддин моментально понял своё собственное предназначение: хитрое и храброе непослушание.
В сущности, заговор головоногих не хочет никаких объяснений, а только своё вечное возвращение и становление.
Приведу третье (после поезда и осла) транспортное сравнение, подсказанное мне дружественным читателем: «Иногда стоишь на остановке в мёрзлых сумерках и ждёшь трамвай, а он всё не идёт и не идёт, и ты уже окончательно расстроился и близок к исступлению… и тут он вдруг из-за угла появляется, весь залитый светом, нездешний, с весёлым дребезжанием, – и это уже не трамвай, а какая-то машина времени, на которой можно ехать то ли в прошлое, то ли в будущее».
Вот это и есть мессианское присутствие.
Тешу себя надеждой, что хотя бы одна моя читательница найдёт в этой книжке такой трамвай и отправится на нём в правильном, то есть ослином, направлении.
Зелёная палочка
Давать всплыть воспоминанию во всю ширь, до содрогания.
1. Мы сейчас живём на двадцать четвертом этаже в одной из немногих высоток Цюриха.
Здание построено в духе умеренного брутализма – железобетонный пенал в вертикальной позиции.
Здесь обитает разношёрстая публика: пенсионеры, эмигранты, студенты, офисные служащие.
Жильё сдала нам женщина, уехавшая на несколько месяцев в Каир.
Она там снимает какой-то документальный фильм.
Нам очень нравится это временное пристанище: две просторных комнаты и балкон-лоджия.
Обстановка тут минимальная: рабочий стол, диван и журнальный столик с двумя креслами в жилой комнате; кровать и стенной шкаф – в спальной комнате.
В прихожей книжные полки с немецкими книгами.
С балкона открывается вид на полгорода, на непарадную часть Цюриха: прямо под нами троллейбусное депо, далее стройка, стадион, старое здание бойни, железная дорога и бетонный мост автострады, ещё одна стройка с подъёмными кранами, зелёное поле с частными огородами, ну и так далее.
А по бокам – зелёные холмы, испещрённые домиками.
И над всем небо – огромное, переменчивое.
Когда лежишь на диване, только это небо и видно в широком окне.
Как здорово, оказывается, на такой верхотуре жить!
Беспокоит
