играли мало и ели плохо. Конечно, сказывалась двухдневная голодовка, но еще не была забыта каша у клетки, и травянистая растительность не могла занять основное место в их пищевом рационе. Однако голод – не тетка, и малыши вынуждены были что-то промышлять. С каждым днем они все больше осваивались в лесу. Не забывали и поиграть, но основное время дня у них уходило на разыскивание пищи. В их поведении преобладала поисковая реакция пищевого поведения. Они рыскали по сторонам, переворачивали гнилушки, небольшие камни, ковырялись в моховых кочках, добывали муравьев, ели траву. Наивысшая пищевая активность наблюдалась утром, постепенно затухала к 11 часам и вновь проявлялась вечером, с 5 до 10–11 часов. В середине дня малыши укладывались спать, принимая различные положения – кто укладывался на живот, кто на бок. При этом они нередко прикрывали свои носы от назойливых комаров лапой. Я довольствовался мазью «Тайга», хотя иногда приходилось пользоваться и деметилфталатом – он понадежней.
Первое раскапывание муравейника
Прошло восемь дней. Мы вернулись домой, чтобы подготовиться к более длительному походу. Экскурсия показала, что медвежата хорошо поедают травянистую растительность, хотя вначале им пришлось поголодать, ведут себя активно, вид их не был удрученным, а масса тела снижалась немного. У клеток мишки вновь с удовольствием ели кашу, охотно закусывая ее травой.
Вечером у клетки появились незваные гости. Отсутствие медвежат, которых вывели в лес «на голод», подогрело интерес у местных жителей. Кое-кто совал мишкам конфету, а некоторые и палку. Пришлось гостей выпроводить таким образом, чтоб у них не появилось скорого желания вновь «пожалеть бедненьких детенышей». Три дня мы охраняли клетку от «любителей животных».
Я снова собрал вещи, договорился с женой о месте и времени встречи для передачи продуктов и ушел в лес, в ту же избушку на «Мартиновы Нивы». Угодья вблизи нее были знакомы мишкам, и я надеялся, что на перестройку питания у нас уйдет меньше времени. Но не тут-то было! После каши медвежата наотрез отказались питаться одной травкой, и все повторилось сначала: несколько дней голодовки, скрашиваемых небольшими порциями поедаемой растительности, нудное попрошайничество, скучные мордашки. Однако малыши не забывали и порезвиться, а игровое поведение показывало, что у них все в порядке. Постепенно они привыкали к растительным кормам. Мы переходили с места на место. Я вел записи поведения медвежат. Каждый из них делал что-то свое и постоянно менял занятие. Тихая война с полчищами комаров, ранние подъемы и поздний отбой – так проходило время.
Теперь я каждый день взвешивал малышей, приспособив для этого кусок рыболовной сетки, навешенной на пружинный безмен. Медвежата быстро освоились с процедурой взвешивания. Дело облегчилось и тем, что как только мне удавалось подсунуть сеточку под медвежонка и поднять его в воздух, он растерянно замирал, растопырив все четыре лапы в стороны. Один момент – и масса определена! Однако
