здесь, – уверенно кивнул Пронька. – Колдуют! Сейчас незаметно к окошечку…
– Жди на улице, – безмятежно бросил Иван и, ничуть не таясь, отворил дверь. – Можно к вам, женщины?
Марфена – бесстыдно голая, с намазанной каким-то дурно пахнущим маслом кожей, испуганно бросилась в угол. Старуха же ничуть не испугалась и словно бы ждала Ивана.
– Пришел? – скривив губы, как ни в чем не бывало осведомилась она, этакая классическая ведьма, баба-яга – страшная, горбоносая, с торчащими в уголках рта клыками.
– Спросить кое-что хочу, бабуся, – вежливо сказал Раничев. Старуха кивнула:
– Спрашивай.
Иван без слов посмотрел на Марфену.
– Выйди, – приказала девушке ведьма. – Там есть кое-кто, у бани. Можешь развлечься, хе-хе!
Марфена, не одеваясь, вышла, и снаружи послышался шум.
– Ну? – Мавря нетерпеливо взглянула на гостя, в желтоватых глазах ее стоял жуткий нечеловеческий холод – Иван явно чувствовал его, даже озяб…
– Мои дети…
– Знаю, – старуха осклабилась. – Я многое ведаю – на то и ведьма. Что же про твоих детей… Дай руку…
Иван протянул ладонь.
– Не ту, левую… Видишь свой перстень? На том же месте отметины и у твоих чад. Нехорошие, злые отметины… Чье-то колдовство… Нет, даже не колдовство… его последствия… Что-такое… как волны от корабля. Что-то нужно закрыть…
– Что?!
– Тебе виднее.
Раничев схватил старуху за плечи:
– Ты можешь спасти моих детей, бабка? Я заплачу щедро!
– Нет, – ведьма покачала головой. – Их спасешь только ты сам.
– Как?
– Не знаю. Я лишь могу отсрочить их смерть до следующего лета.
– Спасибо и на том, – Иван облегченно улыбнулся. – Тебе нужно золото?
– Нет, – старуха сверкнул глазами и неожиданно попросила: – Отпусти Марфену.
– Что? – не понял Иван. – Но я же…
– Она все еще любит тебя… И я хочу, чтобы эта любовь умерла. Марфена должна стать ведьмой.
– Но что я могу?
– Вот! – колдунья протянула Раничеву корец с каким-то дурнопахнущим зельем. – Выпей. Ну, не бойся!
Выдохнув, Иван припал губами к корцу – на вкус все оказалось неприятно, но вовсе не так страшно, как можно было ожидать – колдовская смесь чем-то напоминала древнее плодово-ягодное вино за девяносто восемь копеек, которое Иван, будучи в отроческом возрасте, частенько пивал с такими же оболтусами-друзьями, балдея в беседке детского садика номер пять под музыку группы «АББА» или там «Бони М». Противно, но не смертельно. Особенно – с плавленым сырком.
– Ступай! – взяв корец обратно, усмехнулась ведьма. – Твои дети умрут через год.
Раничев поперхнулся.
– Если ты до того времен не закроешь то, что открыто… Кто-то, не ты, открыл это… Я не могу понять, что.
