своих соседей и подвергались насмешкам, а то и наказаниям за нарушение общепринятых норм поведения. Отсутствовал сам принцип свободы. Если кто-то спрашивал: «Разве я не волен распоряжаться тем, что имею, как мне заблагорассудится?» – то получал ответ, что никому не дозволено делать то, что неправильно. В каждой школе, за каждой церковной кафедрой акцентировалась идея добродетельного послушания. Это был Закон Божий, который не подлежал обжалованию.
Духовенству было велено надзирать за своими прихожанами, а местным судьям приказывалось следить за епископами, дабы убедиться, что те «верно, искренне и без притворства, обмана и лицемерия исполняют и вершат нашу волю и приказ». «Шарлатанов» и «сочинителей фальшивых новостей» необходимо было арестовывать. Акт о престолонаследии прибили гвоздями к дверям каждой приходской церкви в королевстве, а священнослужителям было приказано читать проповеди, обличающие папские претензии; им запрещалось обсуждать такие спорные вопросы, как почитание святых или чистилище. С каждой церковной кафедры должна была звучать апологетика королевского всевластия. Генрих требовал ни много ни мало полнейшего подчинения своих подданных методами, к которым не прибегал ни один из его предшественников. Он ясно дал понять, что, подчиняясь суверену, народ подчиняется самому Богу. В то же самое время король вместе с Кромвелем проводил реформу местного самоуправления, назначая доверенных лиц в муниципальные советы. В Ирландии, Уэльсе и на севере Англии старый караул был заменен новой и предположительно более лояльной охраной. В стране был установлен порядок с сильной центральной властью, контролируемой Томасом Кромвелем, рассылавшим циркулярные письма шерифам, епископам и судьям.
Вскоре была проведена присяга Акту о престолонаследии. Поклялись все жители Лондона. Жители Йоркшира также были «всецело готовы принести клятву». Шериф Нориджа докладывал, что «никогда народ еще не выказывал такого желания или усердия». В маленькой деревушке Литл-Уолдингфилд в графстве Суффолк девяносто восемь жителей подписались своим именем, а тридцать пять оставили отметку.
Тем не менее нашлись и те, кто отказался поставить подпись, считая, что это противоречит воле папы и всей церкви. Среди этих смельчаков – или упрямцев – были монахи-картузианцы[15] из Чартерхауса. Из достоверного источника сообщалось, что сам король, скрыв свое обличье, отправился в монастырь, чтобы обсудить с ними этот вопрос. Те, кто не поколебался в своем мнении, вскоре отправились в тюрьму. 15 июня 1534 года один из доверенных лиц короля доложил Томасу Кромвелю, что францисканцы-минориты из Ричмонда также отказались подчиниться. «В заключение они сказали, – писал доносчик, – что их религия – это религия святого Франциска, и, исповедуя ее, они живут и умрут». Разумеется, смерть им была уготована. Через два дня повозки, полные монахов, отправились через весь город по направлению к Тауэру.
Непокорный
Картузианцы – члены католического монашеского ордена картузианцев (
