о том, что некую знатную особу или члена королевской семьи заключили в Тауэр. По прибытии она пала на колени и взмолилась «Господу с просьбой о помощи, ибо не совершала она того греха, в котором ее обвиняют». Узнав, что Смитон и Норрис находятся среди заключенных, она воскликнула: «О, Норрис, неужто ты осудил меня? Сейчас же ты в Тауэре вместе со мной, и вместе мы умрем; Марк, и тебя ждет та же участь».
В беседах со своим тауэрским стражником, сэром Уильямом Кингстоном, она вспоминала некоторые более ранние разговоры:
Анна Болейн. Почему ты не создашь свою семью?
Генри Норрис. Я подожду еще немного.
Анна Болейн. Ты ждешь у моря погоды; если что-нибудь случится с королем, тебе придется остаться со мной.
Генри Норрис. Пусть мне снесут голову с плеч, если я когда-нибудь помышлял такое.
Запомнился и диалог с Марком Смитоном:
Анна Болейн. Почему ты так печален?
Марк Смитон. Это не важно.
Анна Болейн. Не стоит ждать, что я стану говорить с тобой как со знатным вельможей, ведь ты простолюдин.
Марк Смитон. Нет, нет, госпожа. Мне достаточно одного взгляда.
Эти фразы никоим образом не являются доказательством вины, но и не кажутся совершенно невинными. «Представлять себе смерть короля», подобно Анне, само по себе было актом измены. Присяжным не составило бы никакого труда вынести ей обвинительный приговор. Королевский суд теперь обратился против нее, почуяв, в какую сторону дует ветер. Лишь у Кранмера оставались сомнения. «Я в таком замешательстве, – признался он королю, – что мой разум совершенно сбит с толку; никогда еще ни об одной женщине я не был лучшего мнения, чем о ней».
Четверо обвиняемых предстали перед судом в середине мая, в Вестминстер-Холле, в то время как судебный процесс над Джорджем Болейном должен был пройти в присутствии членов палаты лордов в Тауэре. Один лишь Смитон сознался в совершении преступления, повторив свое признание, что трижды вступал в любовную связь с королевой. Остальные своей вины не признали. Сообщается, что при первом допросе Норрис признался в содеянном, однако позже отказался от своих слов. Всех их приговорили к смертной казни.
Прибыв в Тауэр, королева обратилась к коменданту тюрьмы, сэру Уильяму Кингстону, со словами: неужто ей суждено взойти на эшафот, так и не удостоившись правосудия? «Даже самый бедный подданный короля, – ответил он, – заслуживает правосудия». Его ответ заставил ее рассмеяться. Она прекрасно понимала, что ей не под силу выстоять перед гневом и подозрительностью короля. Вместе с братом ее препроводили в Большой зал Тауэра и допросили в присутствии двадцати семи пэров королевства, в знак уважения к их статусу. «Нет. Это все, что я могу ответить вам, – сказала королева, – не обнажая наготы тела своего. Всем тем, кто обвиняет меня, я могу лишь сказать “нет”, и они не смогут привести ни одного свидетеля». Анну
