из моих учеников говорит: «Просто невозможно, чтобы я налаживал значимые связи с неуверенным человеком, который не может выразить свою точку зрения».
Восьмой тип склонен терять баланс, он сосредоточен на поступках и бессознательно игнорирует чувства – свои и чужие. А фокусировка на действиях обходится дорого.
Джефф – старший из трех мальчиков, единственный представитель восьмого типа в семье, идеально принимал решения за родителей, когда те состарились. Он хотел привлечь к этому братьев, но время шло, он брал на себя все больше ответственности, а они – все меньше. Джефф понял, что братья не могут делать все как надо и перевез мать к себе, когда ее здоровье пошатнулось.
По семейной традиции после ее смерти он организовал все: искал похоронное бюро и гроб, написал некролог в газеты и произнес прощальную речь. После службы его двенадцатилетняя дочь спросила, почему он не плакал. Он крепко обнял ее – это был судьбоносный момент. Сейчас он был уязвим. Но объяснить не мог: если он даст волю эмоциям, никто не сделает все как надо – заниматься похоронами должен он. Думаю, многие Восьмерки тратили время на дела, которые «лучше них никто не сделает».
Суть в том, что наш способ восприятия определяет, что мы упустим. Уверена, Восьмерки не знают, как их нежелание позволить себе быть уязвимым влияет на других людей. Не знают, что их агрессивность при распределении ответственности заставляет остальных чувствовать себя ненужными и неважными. Не понимают, что многие из нас думают, что за этой неприступностью скрыто недоверие, что нам не показывается истинное лицо. Долгосрочные отношения строятся, в частности, если идти рядом с партнером, а не впереди или за ним – и в радости, и в печали.
Восьмерки обычно отвечают за все, не важно, где они и с кем. Им нужно помнить, что отношения строятся на взаимности, кооперации – если все время лидировать, ни того, ни другого не получится. Я восхищаюсь писателем и пастором Надей Больц-Вебер. Она однажды рассказала, как пришла к пониманию, что может сделать ее мнение с церковным собранием в House for All Sinners and Saints[3]:
«Церковь управляется особым образом, у нас нет комитетов… Здесь все добровольно, как мне кажется. Кто пойдет на службу в пепельную среду?[4] Или в воскресенье, да еще и в пост? Разве что тот, кто эту службу ведет. Чтобы все прошло хорошо, я должна избавиться от двух вещей: стремления к контролю и предсказуемости. Никогда не знаешь, кто придет, придет ли кто-то вообще. Приходится отказаться от контроля в том смысле, что я позволяю людям участвовать. Это особенный вид лидерства. Не в духе «ладно, и так сойдет» – я здесь главная, сохраняю за собой все права. Но если у кого-то возникает идея, оцениваю ее сначала сама, потом спрашиваю мнение других. И должна делать это честно. И быстро… Я отвечаю за вес собственного мнения. Это требует некоторой осознанности, не всегда справляюсь, но мне помогают служащие. Если выполняешь свои обязанности как должно, все получится. Нельзя
«Дом всех грешников и святых», христианская религиозная организация, не имеющая отношения к Православной церкви.
Первый день Великого поста в англиканской церкви, день покаяния у католиков.
