замечание казалось верхом остроумия, они весело смеялись и ни разу не озаботились различием своих впечатлений. Только на следующий день, когда вспоминали подробности, вдруг обнаружили, что им привиделись абсолютно разные люди.
Наверное, они накурились, наверное, их угостили сигаретами с травкой, предположил Кеша. И настолько сам утвердился в этом предположении, что в дни праздника, когда Фива по известным причинам вдруг начинала горько всхлипывать, он оправдывался и даже негодовал. Пусть бы только встретилась ему эта нахалка, он бы ей показал Интернет!
– Не нахалка, а нахал, – улыбаясь сквозь слёзы, поправляла Фива, чем ещё больше распаляла Кешу.
Четыре дня праздников прошли как один день. Их уже не забавляли подробности знакомства. Вот-вот должны были приехать подруги, все мысли невольно вращались вокруг предстоящего расставания.
Вернувшись домой, он испытал что-то наподобие шока, когда прочёл записку хозяина квартиры Никодима Амвросиевича.
«Аспирант Кеша, твоя тысячерублёвая на месте – не пригодилась. Февральские деньги распылять не хочу».
В другое время словосочетание «аспирант Кеша» задело бы самолюбие, в нём проскальзывал некий намёк на неполноценность «аспиранта». Своеобразная кличка, какой одаривают шутя, в расчёте на иронию. И что с того, что хозяин квартиры ничего подобного не имел в виду? Зачастую непреднамеренная ирония ранит гораздо глубже преднамеренной. В ней как бы присутствует промысел Божий.
В данном случае ничего этого Кеша не уловил. Он подбежал к книжной полке и, сняв однотомный энциклопедический словарь, торопливо раскрыл его на тысячной странице. На странице, где была приведена таблица Дмитрия Ивановича Менделеева. Кстати, таблица всегда приводила его в восторг, он воспринимал её как неопровержимый документ, свидетельствующий о величии человеческого разума. Впрочем, на этот раз Кеша даже не заметил её. Всё его внимание было приковано к денежной купюре, на которой лежал уже известный прозрачный диск.
Стало быть, он не положил его сверху почтовых ящиков. Но он клал. Ладно – потом. (Факт с диском показался Кеше малозначащим.)
Если эту тысячерублёвую он отдал хозяину квартиры (а он вспомнил, что действительно отдал, а отдавать не хотелось, потому что купил новое демисезонное пальто и изрядно потратился), тогда непонятно – откуда взялась ассигнация, на которую купил апельсины, яблоки и шампанское?
Он осторожно положил раскрытый словарь на стол и с ещё большей осторожностью взял купюру.
– Билет Банка России. Тысяча рублей, – сказал он вслух и оглянулся, словно адресовал свои слова кому-то ещё, стоящему за спиной и вместе с ним разглядывающему банкноту.
Откуда, откуда взялась эта тысяча? Он, конечно, не против неё, но откуда она взялась?!
– Хорошо было бы туда запустить руку, – опять вслух сказал Кеша и опять оглянулся, словно почувствовал за спиной чьё-то невидимое присутствие.
На самом деле никакого присутствия
