ложе… Слышь, герой, – снова обратила я взор на красавца, – а кровати такой бо-о-ольшой с балдахином нет? И так, чтобы кругом были свечи, и чтобы лепестки роз, и…
Мой герой сделал два шага вперед и подхватил меня своими сильными руками… я в нирване… Еще несколько шагов – и он бережно уложил меня на ту самую постель, с которой я только что встала. Затем взял обе мои ладони и начал их связывать…
– Э, мужик, ты чего делаешь? Я на садомазо не согласна! Извращенец! Помогите!
Не слушая моих воплей, красавчик связал мне и ноги, после чего что-то долго шептал женщине, а затем, взглянув на меня, ушел. Вслед ему неслось мое отчаянное: «Стой, я на все согласна! О, погаси пламя моей страсти!» Он все же ушел, и тогда я крикнула громче:
– Ну и вали, мне и пухлик сгодится, он сговорчивый!!! – Я бросила алчный взгляд на пухлика.
К моей ярости, пухлик ретировался из комнаты, а герой вернулся. Встал в весьма привлекательной позе в дверном проеме, скрестил на груди сильные руки и внимательно уставился на меня.
– И пусть проваливает, – не выдержала я молчаливого неодобрения, – мне вон ангелочки… не, они мелкие… – И я от отчаяния запела, или завыла, в общем, петь я не умею. – Свободу покоренному народу-у-у!
– Судя по всему, она пьяна, – задумчиво произнес герой моих эротических фантазий…
И я все вспомнила! Ох!
«Дик, страшно же, – я невольно смотрю в камеру анабиоза, – может, есть другой вариант?»
«Какой другой? – мой друг и медбрат по совместительству Дик Трейси скептически улыбается. – Ты замкнутого пространства боишься?»
«Ага, очень, еще с детства. Ну помнишь нашу воспитательницу Линжи, вот после нее, – призналась я…»
Вот дура!
И тогда мне преподнесли стопарик, от которого, как мне пообещали, очень хорошо станет, и ничего я бояться не буду. Воспоминания о том, как я после стопарика с истерическим смехом, пританцовывая, залезала в камеру, едва ли не изображая стриптиз, заставили невольно покраснеть…
Герой женской романтической прозы несколько удивленно разглядывал осмысленное выражение на моем лице. Видимо, приняв какое-то решение, мужчина подошел ближе, чуть склонился и спросил:
– Девушка, а вы кто?
– Дура, – честно ответила я, начиная понимать, КОМУ и ЧТО только что наговорила. Поднимаю голову, смотрю в потемневшие от злости глаза и выдаю: – А вы кто?
– Идиот, – не менее честно признался он, – который недостаточно ясно объяснил, что можно доставлять в мои владения, а что нет!
– А-а-а, – глубокомысленно произнесла я, понимая, что на этом мое интервью и завершится. – Ну, тогда я пошла… если вы мне ноги развяжете… и руки, желательно.
И тут он одарил меня веселым взглядом и насмешливо произнес:
– А как же наша пламенная страсть?
Так как я стремительно трезвела, голова моя начала болеть
