старушки из окрестных домов.
Мишка показывал ребятам растяжку. Растяжка у него действительно была отличная, пять лет занятий восточными единоборствами давали о себе знать. Он задирал ногу почти до вертикали и наносил два-три удара по веткам яблонь, твердо стоя на другой ноге. Занятый этой демонстрацией, он не заметил, как рядом оказался Марат.
– Ого, шестой дан, черный пояс! – проговорил он то ли с восхищением, то ли с издевкой.
Ребята напряглись – что охраннику от них надо? Гравитейшен опустил ногу, несколько раз подпрыгнул, разминаясь, как перед атакой.
– Давай отойдем в сторонку, типа поговорим, – предложил ему Марат.
Они отошли шагов на десять, встали друг против друга.
– Слушай, Гравитейшен, – негромко и дружелюбно проговорил охранник. – Ты это… Ну, в общем, извини, что я тебя попалил. Не хотел, правда.
– Да ладно, – махнул рукой Мишка.
– Без обид?
– Ясный пень.
– В общем, знай, – сказал охранник. – Если тебе что-нибудь понадобится – ну, помощь там какая, поддержка, хоть в школе, хоть вне школы, – можешь рассчитывать и на меня, и на наших ребят. Понял?
Гравитц кивнул.
– Ну а если нам что понадобится – мы тогда к тебе тоже типа с просьбой. Не откажешь?
Миша мотнул головой.
– Ну и лады. Давай пять.
Марат протянул огромную лапищу, Мишка пожал ее, стараясь, чтобы рукопожатие вышло как можно более крепким. Но с тем же результатом он мог бы сжать стальную рельсу. Марат улыбнулся ему, поднес ко лбу два пальца и резким движением отдернул их – так в американских боевиках отдают друг другу салют супергерои.
– Гравитейшен!
Повернулся на каблуках и пошел прочь.
– Ну, чего он? – подскочили к Мише ребята.
– Вроде как извинился, что меня подставил. – По всему виду Гравитца было ясно, что его так и распирает от гордости.
– Ну и правильно. Значит, хороший мужик.
– Мне он всегда нравился…
С тех пор, когда Миша Гравитц попадал в поле зрения Марата, он становился во фрунт и с неизменным «Гравитейшен!» отдавал американский салют. Тот в ответ тоже щелкал каблуками, делал ответный жест и в такт охраннику выкрикивал:
– Робеспьер!
Марату это явно нравилось.
Вот и сейчас он едва заметно улыбнулся – не так, как на подкол Снежной Королевы, а почти по-человечески… Но тут же лицо Марата дрогнуло, рот исказился волчьим оскалом, а глаза на миг заволокло пеленой ненависти – в школе появился он, звереныш Александр Николаевич Сазонов, сын человека, которого Марат мог со всеми основаниями благодарить за свое нынешнее положение.
«Не сейчас. Месть – это блюдо, которое едят холодным», – напомнил себе Марат.
В понедельник Санек летел в школу словно на крыльях. У двери торчал Марат, дернувшийся при появлении Сашки.
«Ну
