обещать, Андрей? – Пилот склонился над умирающим, и рука аспиранта тут же вцепилась в его руку.
Второй рукой ксенолог продолжал сжимать стойку. Судорога.
– Спасёшь. Её. Обещай.
– Я постараюсь.
– Обещай!! – Хриплый вопль был страшен.
– Обещаю. Если сам выберусь.
Умирающий убрал хватку, пошарил в кармане. Кристалл записи.
– Передай… в Контору. Они разберутся. Здесь – всё. Всё…
Голова ксенолога со стуком ударилась о пол. Пилот несколько раз хлестанул аспиранта по щекам.
– Это ты подбросил Бертрану инфу про перспективную планету?
Гримаса. Видимо, улыбка.
– Где корабль?
– За Исп… Ипсилон E. Я сигнал… успел сигнал.
Успел ты. А то, что радиосигнал туда будет идти восемь часов, об этом ты, засранец, подумал? А о магнитной буре подумал? Хрен твой сигнал пробьётся сквозь ополоумевшую магнитосферу…
– Зачем? Зачем имитация гибели корабля?
– Операция «Живец». Аналитики… Планета… любую агрессию. Любой негатив. Сплочённая группа… шансы. Ты! Ты всё испортил, гад, ты! – Андрей сделал безуспешную попытку привстать, опираясь на руку.
Черты лица его заострились, а кожа, покрытая каплями холодного пота, сделалась синевато-бледного цвета. «Маска Гиппократа», вспомнил пилот. «Нос острый, глаза впалые, виски вдавленные, уши холодные и стянутые, мочки ушей отвороченные, кожа на лбу твёрдая, натянутая и сухая, и цвет всего лица зелёный, чёрный или бледный, или свинцовый»…
Орлы, красавцы. Аналитики. Поставить хорошо сплочённую группу в экстремальные условия по принципу – человек в безвыходном положении всегда выход найдёт. Коллектив – тем более. А заодно – технологии кое-какие, очень неигрушечные, убойной силы технологии. А не найдёт – так не велика беда, спишем, кто им, Чёрным ксенологам, доктор. Но…
– Позывной! – Пилот уже хлестал аспиранта по щекам непрерывно. – Какой позывной?
– Фиаско, – прошептал умирающий.
И ещё раз – еле слышно:
– Фиаско…
Дернулся в агонии – раз, другой, третий, – внезапно из обрубленного туловища хлынул поток крови. Будто кто-то держал руку на невидимом кране, а теперь – отпустил. Пилот быстро чиркнул полученным кристаллом по запястью – тот зарделся рубиновым – и не мешкая приложил его к запястью Андрея. Кристалл вспыхнул ярче и погас.
– Теперь – всё, – произнёс пилот, подымаясь.
– Ты… дья… во-о-о…
Слово перешло в сиплый предсмертный выдох. Обрубок дёрнулся в последний раз и затих.
10
Маленький «Жук» погружался в ночь. Мёртвую тишину в кабине нарушали лишь гудение воздухоочистителей да редкие проклятия сидевшего за водительским пультом Стана: приходилось маневрировать, объезжать вырастающие в свете фар редкие
