вызывала у них лишь вздохи сожаления украдкой. О том, чтобы свозить дочку в поселок к врачу, они не допускали и мысли. Это даже не обсуждалось.
Однажды, вскоре после того, как все трое воссоединились в их лесном приюте, Йон надумал привести в порядок запущенное без постоянного присмотра хозяйство. Хотя он и Тави скромно называли удаленную постройку «сторожкой», на самом деле строение представляло собой дом в два этажа с небольшой верандой, на неторопливое сооружение которого они затратили не один год. Гарнисы никогда не задумывались, что побудило к возведению второго дома, хотя и первый был довольно неплох. Может быть, сыграло роль отсутствие детей и стремление до отказа заполнить трудом казавшиеся пустыми дни. Может быть, причиной послужила неосознанная тяга к одиночеству вдвоем, нежелание видеть надоевших соседей.
Еще в юности Йону не раз пришлось силой отстаивать свое право на спокойную жизнь с симпатичной женой. Находилось немало охотников оспорить ее выбор, не считаясь ни с мнением самой Тавии, ни с ее молодым мужем. И хотя Йон для защиты очага не задумываясь пустил бы в ход оружие, к счастью, его кулаков оказалось достаточно, чтобы доказать раз и навсегда неправоту всех желающих помешать их счастью. Но то осталось в далеком прошлом, зато потом, как и хотели, они остались вдвоем.
Как бы то ни было, но теперь, с появлением Леси и новыми проблемами, удаленное от посторонних глаз жилище оказалось весьма кстати. Незваные гости, представлявшиеся то исследователями, то ксенологами, то научными сотрудниками «Экофлора», не осмеливались заходить дальше окраины Леса. Гарнисы надеялись переждать, пока внезапный интерес к подраставшей девочке утихнет сам собой. Но, похоже, второй дом надолго превратился в их единственное убежище. Хотя поблизости не протекало ни одного ручья, влагоуловители позволяли полностью обходиться без привозной воды, даже при отсутствии дождей. Насколько могли судить хозяева, за все время с начала постройки лесного приюта никто из посторонних не вторгался в их тихий уголок.
Во время посещений Йон всякий раз с горечью убеждался, что окружающие заросли сводят на нет прежние труды, сужают свободное пространство, все ближе подбираются к самому порогу «сторожки». Гибкие лианы давно пустили побеги по столбам и балясинам веранды, то ли намереваясь сломать и вырвать их из креплений, то ли прорасти сквозь хлипкие стены сборного домика. Вышедшие наружу почти у самого крыльца тонкие стебли незаметно превратились в ветвящиеся, уже толщиной с руку взрослого человека, стволы. Не возникало сомнений, что и огород, и весь расчищенный участок с домом посредине, на которые затрачено столько сил и времени, доживают последние дни. Полная капитуляция жилого островка в море зеленого хаоса становилась неизбежна.
Йон Гарнис извлек и расчехлил давно не применявшийся термотопор, вставил заряженную солнцем батарейку и приступил к рубке зарослей. Но едва он рассек первый стебель надвое, как вздрогнул от пронзительного крика:
– Нет! Нет! Так нельзя, они живые! Ну как ты не понимаешь, папа!
Внезапно
