гор и принесли кое-что оттуда для меня.
Взобраться на гору для Макса проблемой не было. Ему покорились и самая высокая точка на планете Эверест, и коварная Аннапурна. Интересно, о какой горе идёт речь сейчас, и чего так жаждет заполучить Генри Джонсон?
– Что именно я должен принести? – задал вопрос Макс.
Джонсон отчего-то тянул время и не спешил отвечать, и Максу вдруг на ум пришло, что Джонсон собирается потребовать от него притащить какую-нибудь святыню кровожадного племени. Макс словно наяву представил, как туземцы с дикими воплями преследуют его по пятам, чтобы снять скальп или пожертвовать своему жестокому божеству…
Макс понятия не имел, какие эмоции отразились на его лице, но Джонсон вдруг неожиданно улыбнулся, сверкнув идеальными зубами (его стоматолог не зря ел свой хлеб).
– Не волнуйтесь, ничего невыполнимого, – заверил он.
– И всё же…
Джонсон ещё раз оглядел Макса, гораздо пристальнее, чем в первый раз, а потом его взгляд упёрся в фотографию белокурой девушки с чёрной траурной лентой в нижнем углу.
– Останки, – ответил он чуть дрогнувшим голосом. – Мне нужны останки.
– Какие ещё останки?
– Человеческие.
По тому, с какой тоской Джонсон смотрел на снимок девушки, Макс предположил, что старик хочет, чтобы он принёс её труп для захоронения. Возможно, она альпинистка и не справилась с высотой. Чтобы выяснить, правильно ли он понял ситуацию, Макс уточнил:
–То есть, я должен спустить с гор труп?
– Не совсем.
– Только не говорите, что труп наполовину разложился, – не удержался Макс.
– Не волнуйтесь на этот счёт. В горах, где лежит труп, вечная мерзлота. Я уверен, что он до сих пор как новенький. Ну, если так можно сказать о трупе, который провалялся в горах с сорок девятого года.
– Сорок девятого? – опешил Макс. – Но фото девушки выглядит новым, да и дата смерти…
– Речь не о ней! Эта девушка – моя внучка Оливия, она погибла год назад в автомобильной катастрофе, – пальцы старика непроизвольно дёрнулись, на лице отразилась глубокая скорбь: так страдают по самым близким и самым любимым. – У меня больше не осталось никого, кроме Томаса, он хоть как-то связывает меня с ней, он – тоненькая ниточка, за которую я держусь, чтобы ходить по грешной земле, – губы Джонсона задрожали, глаза покраснели, но остались абсолютно сухими.
– Извините. Тогда чьи останки я должен забрать с гор?
– Одного человека, которого я знал когда-то давным-давно.
Макс прикусил язык, чтобы не поинтересоваться, почему только сейчас Джонсон озаботился тем, чтобы спустить труп вниз, раз он так ему нужен. Ведь за столько лет, прошедших с сорок девятого года, с его-то деньгами и положением он мог бы уже сто раз сделать это.
Куча вопросов вертелась у Макса на языке, но он понимал, что ответов на них ему никто не даст. Генри Джонсон готов платить за работу, а не объяснять причины своих
