складной нож, вытянул ногтем самое длинное и узкое лезвие, выставил вперед в правой руке, в левой – фонарь, и медленно двинулся вперед.
Примерно в середине островка высились две сосны, чудом сохранившие в себе жизнь, но заплатившие за нее уродством торчащих во все стороны отростков-ветвей, образующих нечто вроде широкого круглого навеса. Тьма под этим навесом сплелась в прильнувший к траве силуэт еще более черной лохматой псины, чей вой уже больше походил на предсмертный хрип удавленника.
Дятлов замер на месте, потом сорвал с себя куртку и намотал на левую руку. Перевесил рюкзак на грудь, сунул нож в карман джинсов, а фонарь оставил на кочке, направив на собаку. Постоял, собираясь с духом, и двинулся вперед.
Через секунду псина с победным рыканием уже сбила его с ног и зафиксировала пастью руку с курткой, навалилась на жертву и изо всех сил стиснула зубы. Рука моментально онемела, пальцы начисто потеряли чувствительность. Лежа на спине под собачьей тушей, парень правой рукой осторожно обследовал веревку на ее шее. Узел он нашел, но тот был мокрый и больше походил на камень, тут и двумя руками не развяжешь. Саша очень осторожно, по миллиметру двигая рукой, добрался до ножа в кармане, открыл его об землю и начал искать, где можно перерезать. Поначалу это казалось безнадежной затеей, веревка с такой силой захлестнула хребет и бок псины, что под нее невозможно было и палец подсунуть.
Дятлов полежал немного, прикидывая, как скоро нарастающая боль в руке, невозможность сделать полный вздох и смрадное дыхание прямо в лицо доведут его до такого состояния, что он попросту вонзит лезвие в бок собаки. Но, во-первых, животное не виновато, во-вторых, получит полное моральное право перегрызть убийце напоследок горло. Постарался, насколько возможно, передохнуть, наметить план действий и решил хоть немного сдвинуться к соснам, чтобы ослабить натяжение веревки.
При малейшем его движении рык десятикратно усилился, псина попыталась установить все четыре лапы на строптивую жертву. Но все же Дятлов продолжал елозить и загребать пятками землю, мокрая скользкая трава сейчас была его союзницей. Скоро ему удалось просунуть палец между веревкой и горячим собачьим боком и при этом не выронить зажатый ладонью нож. Приноровившись, он перепилил веревку, выдохнул и произнес:
– Свободна, теперь беги домой. Хозяин и мисочка ждут.
Та и не подумала ослабить хватку.
– Ладно, считай, что ты меня сделала, – пробормотал Саша, закрывая глаза и очень стараясь расслабить тело. – Допустим, что я умер, ты же, надеюсь, не питаешься мертвечиной?
И даже дыхание задержал. Утробное рычание сделалось вопрошающим, челюсти начали ослабевать. Наконец псина убрала лапы с недвижимого тела, обнюхала напоследок, и, разом потеряв к нему интерес, рванула прочь.
– Аккуратней на болоте, – только и сказал ей вслед Дятлов.
Он выждал немного, потом с трудом сел и несколько
