стороны лестницы раздалось несколько коротких скрипов, а через несколько секунд еще один скрип повторился в дальнем конце коридора, словно кто-то очень осторожно, стараясь оставаться незамеченным, прошмыгнул со второго этажа в гостиную…
8
(август 1978)
Я останавливаюсь в центре темной гостиной и снова с любовью смотрю на инструмент, а потом медленно подхожу к нему, не веря своему счастью, опускаюсь на круглую табуретку, стоящую перед пианино, и с грустью смотрю на его приятную темно-коричневую поверхность. Боже, как давно я не играла на нем, думаю я, и по телу пробегает легкая дрожь.
Папа всегда был противником музыкальных инструментов и считал уроки фортепиано бесполезной тратой денег, а после смерти мамы лишил меня возможности продолжать обучение, прекратив оплачивать труд педагогов. Пианино все эти двенадцать лет продолжает стоять в гостиной, словно ненужный хлам, и давно бы заросло толстым слоем пыли, если бы я исправно и с любовью не вытирала его поверхность влажной тряпкой.
Мой несчастный одинокий инструмент, как же я люблю тебя! Мы чем-то похожи с тобой, мы оба никому не нужны и оба молча, смирившись, терпим свое существование. Ты не живешь жизнью пианино, а я не живу жизнью человека. Думая об этом, я поднимаю громоздкую крышку и кладу слегка дрожащие от радостного возбуждения пальцы на клавиши. Я закрываю глаза и некоторое время завороженно сижу, наслаждаясь воспоминаниями и чувствуя, как растет в груди предвкушение.
Самым правильным поступком было бы встать и выйти из гостиной, но я чувствую, что уже упустила эту возможность. Я открываю глаза и задумчиво смотрю на клавиши, вспоминая, как мама, когда еще была жива, хвалила меня и говорила, что из меня получится хороший пианист.
Будь, что будет.
Я ничего не могу поделать с собой, поэтому снова закрываю глаза и нежно нажимаю на клавиши. По гостиной разливается легкая классическая мелодия, которую я очень хорошо помню из детства. Она наполняет пространство радостью, делает воздух чище, растворяет мрак ночи и избавляет меня от одиночества.
Боже, как это прекрасно! Я чувствую, что музыка уносит меня из этого жестокого и несправедливого мира, наполненного безнадежностью и злостью. Целиком погрузившись в исполнение композиции, я продолжаю держать глаза закрытыми и понимаю, что мои душа и сердце наполняются спокойствием и счастьем. Мне кажется, что я нахожусь далеко-далеко от дома на каком-то заброшенном теплом пляже, покрытом золотистым песком, слушаю шелест прибоя, пение чаек и играю, играю на своем инструменте, стоящим почти у самой кромки воды, с неописуемым наслаждением. Напряжение и тоска покидают меня.
А в следующую секунду я слышу сильные удары костылём об пол и отчаянные гневные крики, раздающиеся со второго этажа, но не могу разобрать слов, да и какая разница? Уверена, папа не придумал новых ругательств и оскорблений, а по-прежнему довольствуется старыми, коих он знает в избытке.
