не вспоминаю.
– Расслабьтесь, служивые, – я показал им безделушку, – узнаете эту вещицу?
– Печать погибшего Руки короля Влада, графа эл Артуа, – ошеломленно пробормотал правый. – Но это же невозможно, в чужих руках она не показывает узора, и…
– Ты сам себе ответил, да погиб я, погиб, и пусть так думают все остальные. Кому нужно – те знают, что я жив. А вы оба забудете о нашей встрече и дальше будете считать меня мертвым. – Я с размаху пнул дверь сапогом.
– Влад, заходи, – раздался едва слышный крик папы Мю.
С лиц подчиненных папы Мю можно было писать картину «Изумленные ударом пыльного мешка».
– Проходите, господин инспектор. – Правый заторможенно потянул створку толстенной дубовой двери на себя.
– Вы чего-то не поняли, ребята, – улыбнулся я. – Никакого Руки короля вы оба здесь не видели.
– И не слышали. – Подошедший папа Мю стиснул меня в объятиях и затащил в свой кабинет.
– Валит, как узнал, кто к тебе в гости пришел? – поинтересовался я, когда дверь в кабинет за нашими спинами захлопнулась.
– А кто это еще может быть, как не ты? Присаживайся за стол, обедать будем. Кстати, в эти полчаса, что я выделил себе для маленького перекуса, меня даже их величества не беспокоят, не говоря уже о канцлере и коннетабле. Я и так тружусь по пятнадцать часов в сутки, и лишать меня небольшого отдыха они считают неэтичным. Получил сигнал я от охраны, что какой-то безумец пытается увидеть меня и отпустить моих подчиненных со службы. А когда я услышал удар сапогом в дверь, мне все стало ясно. Кроме тебя, никто так себя вести не может – твоя наглость превышает все разумные пределы!
– Зато она – второе счастье. – Я развалился в кресле для посетителей и оглядел стол. – Заодно проверил твоих парней. Учитывая, что они сразу обратили внимание на несоответствие моей одежды манере поведения, быстро приняли решение не пороть горячку с непонятной личностью путем рихтования моей физиономии и дальнейшего препровождения в камеру. Учитывая, что они попытались спровадить меня подальше, пусть у других голова болит, да еще и тебе сообщили о непонятках, то можно сказать в трех словах про них только одно: умные, осторожные, хитрые. То, что и нужно. У тебя все такие?
– От сержантов и выше – все, ниже – большинство, ты не стесняйся, ешь давай.
М-да, и все это богатство называется полдником. Я вытащил из скрытых наручных ножен кинжал и отрезал себе большой кус пирога: да тут на пятерых еды хватит! С чем это он? Вроде мясо трех сортов без костей и зелень. Отлично, а то все эта начинка из перепелов, рябчиков и прочего извращения, особенно меня убивают соловьиные языки, мне не нравится. А теперь можно и сок попробовать, виноградно-березовый. Это я удачно зашел, люблю халяву. А насчет отдыха папа Мю лукавит. На столе толстая папочка, содержимое которой Валит внимательно изучает и временами переворачивает листки свободной от вилки рукой. Так он
