позволив скрестить меч с благородным древнего рода, подонок. Пусть твои недоноски отдадут мне оружие, которое они чуть не осквернили своими мерзкими руками…
Я отключил слух. А может, он прикалывается, может, он шутом здесь работает? Какое презрение в глазах, как брезгливо кривятся его губы! Нет, не шут, броня на нем вроде скована по размеру, вон как кретин энергично машет руками – и нигде железо не клинит. Для шута слишком жирно иметь такой доспех, а он что, в нем спал? Ему удобно было? Не понимаю я таких людей.
– Хватит, – прервал я поток оскорблений, – я принимаю вызов. Более того, я предоставляю столь благородному воину определить все условия поединка. Только представьтесь, пожалуйста. Меня зовут мэтр, а вас как?
– Только такое имя и стоит носить шелудивому псу вроде тебя. Я – благородный Насан эл Трот, племянник оскорбленного грязными вератами барона эл Трота. Пусть твоя шлюха отпустит моего дядю. Здесь и сейчас, сталь, насмерть.
Я только кивнул – племянник, значит, – нет, он не шут, он хочет забрать жизнь предводителя банды либо умереть сам, – я снял пуховик[11]. Последнее означает, что он что-то знает и хочет легкой смерти, – не получится, родной, не выйдет. Ты сегодня не умрешь. Ровер тем временем бросил племяннику двуручник и кинжал. Что ж – я отдал чинкуэду Третьему, – давно у меня не было поединков. Я сжал эфес меча ладонями – все-таки есть у этого бастарда небольшие отличия от моего тренировочного меча, который был выкован под меня. Арна подобрала в оружейной комнате максимально подходящий мне полуторник, но есть нюансы. Тем временем нам очистили круг. Посмотрим на тебя, племянник, – я стал отступать от громилы по кругу. Опытный воин, презрение исчезло из его глаз, сейчас они цепко и внимательно наблюдают за всеми моими телодвижениями. Хочет убить меня или умереть? Не так важно, все равно у него ничего не получится.
Племянник остановился и поднял меч над правым плечом, направив острие двуручника на меня. Ясненько, решил меня подвесить из своей подвешенной стойки, ну-ну, я убрал меч назад, рукоять у правого бедра, острие касается каменного пола. А я тебя из хвостатой стойки приголублю. Мне уже стал ясен план его боя. Сейчас он нанесет мне укол в лицо или горло, я увожу его меч в сторону, и сама логика боя требует, чтобы я контратаковал племянника вертикальным ударом сверху вниз. Благородный на обратном движении переходит в двурогую стойку, меч расположен горизонтально перед лицом, блокирует и, используя энергию моего удара, хлестанет меня диагональным по ноге или горизонтальным по ребрам. Что-то мне не хочется испытывать на прочность мою броню, да и кости свои жалко. Придется рискнуть – его меч сантиметров на двадцать пять длиннее моего – и сделать финт ушами.
А что это в зале стоит такая тишина? Я понимаю, что мои соратники изумились, когда я принял вызов племянника, – они думали, что я его просто прибью. Ну не буду же я всем объяснять, что мне нужно привыкнуть к незнакомому мечу, а для этого дела ничего лучше боя нет. Не понял, а почему
Пуховик – плетение.
