в ответ, но думать я могу только о том…
– …что хочешь секса, – подколола Клэри.
– Хватит издеваться! – возмутился Саймон, поймав ее руки и прижав обе кисти к кровати. – Я думаю только о том, что люблю тебя.
Темные глаза смотрели на Клэри очень серьезно, но она не могла отказать себе в удовольствии подразнить его:
– Значит, секса ты не хочешь?
– Этого я не говорил, – ответил Саймон.
Клэри опять рассмеялась и толкнула его в грудь:
– Пусти меня.
– Ты обиделась? – испугался Саймон. – Я ведь не сказал, что хочу только секса…
– Да нет же! Я просто хочу переодеться. Не могу целоваться всерьез, валяясь на постели в носках.
Не обращая внимания на его скорбный вид, она вытащила из комода пижаму и направилась в ванную, скорчив рожицу на прощание:
– Я на минутку.
Если Саймон что-то и ответил, за дверью она этого уже не услышала. Клэри почистила зубы и, вместо того чтобы выключить воду и выйти из ванной, уставилась в зеркало. Волосы растрепаны, щеки раскраснелись… Интересно, это и называется светиться? О влюбленных ведь всегда говорят, что они светятся. Или это о женщине, ждущей ребенка?.. Сразу не вспомнишь. Но в ней определенно должно было что-то перемениться, ведь она впервые целовалась с кем-то так долго. И надо сказать, ей понравилось – так приятно, так спокойно, так уютно…
Конечно, это не первый в ее жизни поцелуй. Она уже целовалась с Джейсом в свой день рождения: в ее теле тогда как будто открылась новая жила с чем-то сладким, горячим… Глаза Клэри потемнели. Не думать о Джейсе!.. Увы, тело помнило о нем, даже если рассудок приказывал забыть.
Клэри плеснула на лицо ледяной воды, потянулась за пижамой и обнаружила, что взяла только штаны, без верха. Нет, появляться из ванной топлес, пожалуй, рановато, хотя Саймон такой жест наверняка оценит.
Она вышла в спальню и обнаружила, что Саймон уснул посреди кровати, прижимая к груди подушку. Клэри еле удержалась, чтобы не засмеяться.
– Саймон… – прошептала она.
И тут на тумбочке запищал телефон. Клэри схватила его, раскрыла и увидела сообщение от Изабель. Она прочла его дважды, чтобы удостовериться, что глаза ее не обманывают, а потом метнулась к шкафу за курткой.
Из тьмы раздался голос – спокойный, мрачный, до боли знакомый:
– Джонатан.
Джейс открыл глаза, содрогнулся от холода и понял, что лежит на ледяном каменном полу – видимо, потерял сознание. Проклиная себя за проявление слабости, он перекатился набок; запястье немедленно пронзила пульсирующая боль.
– Кто здесь?
– Не узнаешь своего отца, Джонатан? – пророкотал голос.
Джейс не спутал бы этот голос ни с чем. Он попытался подняться, однако поскользнулся в какой-то луже и снова упал, ударившись плечом о каменную стену. Цепь загремела.
– Ты ранен?
Кромешную тьму прорезал ослепительный свет. Джейс зажмурился и сморгнул слезы. Валентин
