между нами. О моем визите ты забудешь, как о страшном сне. Ты не против?
Стася совершенно не возражал. Просто не мог шевельнуться. Как жук на булавке.
– Забыть я тебе советую, но помнить советую не менее твердо. Ты понял?
Стася все отлично понял, хотя от него требовали двух противоположностей одновременно: забыть, но помнить. А деваться некуда.
– Ты Жаркова хорошо знаешь? Приятели?
– Да, – наконец сказал Стася.
– Он ведь с тобой всяким делился, верно? Про делишки свои рассказывал, про похождения разные.
– Ага… – согласился Стася.
– Так вот, мой тебе совет. С этого момента ты забываешь все, что он тебе рассказывал. Причем забываешь так крепко, будто и не было вовсе. Ты меня понял?
– Да-с…
– А если тебя кто спросит: «Станислав, а рассказывал тебе друг про всякие свои похождения?» – что ты должен ответить?
– Что? – повторил Стася.
– Ты должен ответить одно: ничего не знаю, ничего не помню, а если и были какие разговоры, так и все из головы вылетело. Ветром сдуло. Нет ничего, пусто. Вот такой у нас уговор будет. По рукам?
– Да-с…
– Умница, Стася, сообразительный мальчик. Долго проживешь. Если сможешь. Раз такой смышленый, отвечай честно, а то рассержусь. Что тебе дружок твой передал на хранение?
Стася пытался задуматься над странным вопросом, но мысли путались.
– Бумаги давал? – спросил Ингамов.
– Не было такого…
– Записи какие-нибудь, письма, дневник? Дневник Жарков вел?
– Нет-с… Да вы у него же и спросите… При чем тут я!
– Кому, как не другу, ценную вещь на хранение отдать. Ну, так что?
– Не было ничего… Поверьте, Матвей…
– Так и быть. В этот раз поверю. Но смотри, Стася. По дружбе нашей повторю: держи язык за зубами, крепко держи. Иначе подчистую лишишься и зубов, и языка. Это я тебе обещаю, слово моряка…
Стася получил несильный, но очень обидный тычок в тот же бок. Он пискнул, как мышь, которой наступили на хвост.
– Ну, спи-спи… Не буду мешать.
Стася покорно зажмурился. Вокруг стало тихо. Подождав, он приоткрыл глаза. В саду было пусто. Только ветер играл листками. Неужели приснилось?
Скромный с виду домик с резными ставенками словно сошел с картинки уездного рая. Густые кусты смородины и крыжовника за заборчиком, потом яблоневый сад, а за домом – корабельные сосны. Сам же дом требовал ремонта. Краска заметно облупилась, но стены стояли прочно.
Пристав остановил у калитки.
– Прикажете подождать?
Ванзаров спрыгнул на утоптанную землю, что подменяла на Парковой улице брусчатку, и приподнял шляпу.
– Вы мне очень помогли, Сергей Николаевич. Дальше я сам.
– Как вам будет угодно…
– Еще
