правильными чертами.
– Я… – начал Генри – и запнулся. Сказать ей, что ему очень жаль? Глупо и грубо. Что она прекрасно выглядит? Безвкусная лесть. Даже если он действительно так думает.
– Не надо, Генри, – пришла ему на помощь Алисия. – Я знаю, как все произошло. Джим сам виноват. Как и отец тогда. Но это не отменяет того, что оба погибли по твоей вине.
– Я не хотел этого, – твердо сказал Генри, глядя прямо в ее карие глаза. – Ни тогда, ни сейчас.
– Я знаю, – она грустно улыбнулась. – Но это тоже ничего не меняет. И ни слова больше об этом, Генри.
Он кивнул и, после недолгой паузы, все-таки сказал:
– Ты чудесно выглядишь.
Она тихо рассмеялась и, ничего не ответив, вернулась к своему мужу. Генри плохо знал лорда Денкрея – они не были знакомы до замужества Алисии, а после тем более не пересекались, учитывая желание Генри держаться от Гелленхортов как можно дальше. Денкрей посмотрел на него, но взгляд этот был совершенно равнодушным.
«Надеюсь, они с Джимом не были близкими друзьями», – подумал Генри мрачно. – «Нового витка вендетты я не переживу. Причем, скорее всего, в прямом смысле этого слова».
Раздались звуки фанфар, и лорд Денкрей, как и все остальные, перевел свой взгляд на главный вход. Глашатай закричал:
– Джоан, королева Инландии, хранительница Нордейла, королева Верхнего Ина, княгиня Вирравии и Стет-энда!
Генри подошел чуть ближе, оказавшись во второй линии шеренги, которая выстроилась вдоль прохода от дверей к трону. Рост позволил ему заглянуть поверх головы лорда Ордея – и он увидел королеву.
Почему-то он думал, что она будет в платье. Генри помнил роскошное, красное с золотом одеяние королевы Иезавет, в котором видел ее как-то при дворе. И невольно представлял себе Джоан именно так.
На ней был строгий черный мужской костюм – камзол, штаны, высокие сапоги. Как и тогда, после победы, одежда королевы ничем не отличалась от одежды ее свиты – следом в зал вошли Уорсингтон, Бертрам, Эдвард Баррет и еще несколько человек – судя по беспристрастным лицам, подчиненных Бертрама. Королева стремительно прошла мимо лордов, склонивших головы в поклоне. Генри следил за ней исподлобья, и каждое ее безупречное, точное движение заставляло его внутренне вздрагивать. Она поднялась по ступеням к массивному, потемневшему от времени деревянному трону, но садиться не стала. Повернулась к толпе лордов, которая уже успела сомкнуться за ее спиной.
– Согласно традиции, – начала королева, – сейчас вы должны были бы выбрать Высокий совет. Но вы не будете этого делать.
По залу пронесся легкий ропот. Лицо королевы не дрогнуло.
– Мне все равно, кто из вас хочет быть в Совете и кого считает наиболее достойным, – продолжала королева. – Мне плевать на традицию. Я назначила совет сама. Из тех людей, которых считаю наиболее подходящими. Озвучьте имена, – бросила она глашатаю, которому Бертрам передал список.
– Это возмутительно! –
