нет. Подбородок ударяется о твердую почву, но даже тогда взгляд не перестает липнуть к чашечке цветка, до которой осталось всего полшага.
Подтянув тело еще чуть ближе, рука тут же бросается за цветком, дергает, и стебель цветка неожиданно легко ломается. Белая, продолговатая чаша, напоминающая бутылку, сваливается на землю, разливая по черной почве свои соки. На левой руке, еще не успевшей зажить, горит новый ожег, но взгляд таращится на текущий сок, а затем, не чувствуя боли, обожженная рука немедленно хватается за чашечку, стараясь не касаться надломанного ствола.
Боль от ожога сейчас ни капли не беспокоит. Усевшись, можно обхватить цветочную чашечку обеими руками, не замечая, как между бедер вниз пролетают капли ядовитого сока, падая на землю и лишь по счастью не задевая комбинезон. Дыхание становится еще более несдержанным, биение сердца учащается, но чувства все пропадают, когда руки медленно несут чашечку ко рту.
Еще есть сомнения, но всего миг, как они окончательно тонут в овладевшей умом и чувствами жажде. Только одно еще помнится, что пить нужно осторожно, медленно, и ни за что нельзя торопиться. Потому… да черт его знает, почему. Даже этого нельзя вспомнить. Даже если зверь сейчас рычит где-нибудь прямо перед лицом, то его, наверное, не получится заметить. Только бы выпить этого сока, только бы и он не оказался кислотной отравой.
Последний, отчаянный выдох скользит по высохшей до бесчувственности губе, а следом за этим белые края цветочной чашечки прикасаются к коже, руки поднимают цветок, но жидкость все не течет. Все выше, осторожно, медленно, но с мучительным нетерпением, пытаясь заглянуть в чашу, пытаясь, наконец, ощутить, как влага насытит горло, не находя сил дождаться, когда свалится влажная капелька сока на язык, поднимают ладони цветочную чашку.
Нетерпение тут же вознаграждается хрипящим кашлем. Глоток жидкости, вывалившись из цветка, плотным сгустком валится в рот, обволакивает сухие губы, скользит по высохшему языку в горло, там застревает, но с болью все-таки проваливается в желудок.
Горло начинает драть хриплый кашель. Чашка, с остатками сока, вываливается из рук, падает на землю, но из нее почти не разливается сока, которого внутри осталось едва ли несколько капель. Мучительно и долго терзает обсохшее горло кашель, но затем проходит, не оставив последствий и, наконец, давая спокойно отдышаться.
Сердце все еще бешено колотит. В глазах стоит туман, руки дрожат от слабости и возбуждения, но кашель прекратился, горло успокоилось, и тело снова просит влаги.
Сок растения оказывается почти безвкусным. Почти как вода, но только с какой-то неприятной вязкостью. Хотя, сейчас она уже не кажется неприятной, сейчас опять забывается все, но уже напрочь, сейчас уже ничего не существует, кроме сока растений, который остался в чашечках после визита медлительного зверя.
Тут же руки подхватывают с земли чашечку,
