ночи, по очереди поцеловали, но, уже находясь в дверях, Валерия вдруг решила задержаться с сыном еще на несколько минут и присела к нему на край кровати. Стройная, чуть худощавая, светловолосая женщина с приятными чертами лица; ей так же, как и мужу, недавно исполнилось двадцать девять лет. Сейчас на ней был махровый домашний халат темно-бордового цвета и плюшевые тапочки с помпонами.
– Мне показалось, тебя что-то беспокоит… нет? Не понравилась комната? Может, оставить свет? – Она кивнула в сторону настольной лампы. Назар уже года два не просил ее об этом, с тех пор как привык спать за перегородкой на старой квартире. Однако в связи с переездом Валерия подумала…
Назар отрицательно помотал головой, впрочем, как ей показалось, не слишком уверенно, и запустил указательный палец в ноздрю – больше из застарелой детской привычки, чем по срочной необходимости.
– Фу-у!.. – сморщила нос Валерия. – Какой же ты свинтус! И ты еще собираешься пойти во второй класс? В новую школу тебя просто не пустят.
Он засмеялся и спрятал вымазанный палец под одеяло.
– Прошу тебя, хотя бы здесь не устраивай за кроватью склад своих соплей, – уже более строгим тоном сказала Валерия и добавила зловеще: – Иначе однажды оттуда вылезет такой ужасно неприятный зеленый Козявочник и скажет: «У-у!..»
В конце концов она сама рассмеялась и, поправив постель Назара, снова поцеловала его.
– Я тебя люблю. Спокойной ночи!
– Я тебя тоже люблю, мама.
Погасив свет, Валерия вышла и прикрыла дверь детской.
Обычно Назар засыпал в течение нескольких минут после того, как его голова касалась подушки. Но в этот раз, несмотря на трудный день, он долго слушал, как родители перекидываются негромкими фразами, до поздней ночи продолжая раскладывать вещи. На новом месте сон подбирался очень медленно, неохотно, словно где-то задержался, не найдя привычного пути. Затем Назар услышал, что родители тоже собираются наконец отдыхать.
Он их обоих очень любил и еще не представлял, как сможет без них обходиться, когда вырастет. Неужели тогда он перестанет их любить? Или это будет уже как-то по-другому, по-взрослому? Он знал, что Михаил с Валерией поженились относительно рано – когда им было по двадцать; через год родился он. Назар всегда с какой-то собственнической гордостью думал о том, какие они у него еще молодые – особенно если замечал, что у кого-то из его ровесников родители сорокалетние, а то и старше – по сути, уже глубокие старики.
Наконец, около трех часов ночи, он уснул. После ухода Валерии о странном постукивании по отопительной трубе Назар больше не вспоминал.
До следующего вечера.
Утром специальный фургон доставил мебель, которую Левшиц заказал в магазине, предлагавшем выгодную рассрочку, – ее тут же установили. Ко второй половине дня, по большому счету, переезд был завершен. Кроме желания семьи скорее покончить с «переездной лихорадкой», некоторая спешка диктовалась еще тем, что с завтрашнего
