удивительно, что его всю жизнь окружают лишь чудеса.
Лагерь охватило оживление, оно заполняло вечерний воздух, облаком парило над головами детей, нашептывало им мечты. Предчувствия, догадки, надежды витали среди деревьев, заполняли стадионы и комнаты.
Усерднее всего к танцам готовились в пятой палате. Две Насти ожесточенно красились и расчесывали волосы, причем каждая из них без устали доказывала подругам, что именно ее выбрал Женя, просто не стал озвучивать имя на весь отряд.
Ближе всех к раскрытому настежь шкафу располагалась кровать, которая больше всего пострадала от подготовки к дискотеке. На этой кровати сидела третья девочка, Оля. Она укладывала гелем непослушную челку и загадочно поглядывала на Свету, которая уже минут пять непрерывно смотрела на закат в темном окне.
Одна из неугомонных Насть, с яркими зелеными глазами, с оживлением окликнула застывшую девушку:
– Ты чего не готовишься, Свет? Слушай, расскажи нам еще что-нибудь про Женю! Что еще он говорил на этой подготовке к концерту? Может он все же упоминал обо мне?
– Все, что я знаю, я вам уже рассказала, – устало ответила ей подруга. – К тому же, я видела его только издалека, так же, как и вы на всех остальных общелагерных мероприятиях.
В ее тусклом голосе была не только усталость, но и легкий оттенок печали, и Оля заметила его. Она отложила расческу и пересела со своей заваленной кровати к Свете.
– Он ведь нравится тебе, верно? – тихо спросила она, и ее глаза загорелись, как и у любой девушки, вдруг услышавшей об этом загадочном чувстве – любви.
– Любой, кто послушает его песни, тут же влюбится в него.
– Не любой. Я своего Артема ни на кого не променяю, – уверенно вставила Оля. Но Света ее словно не слышала.
– Зачем я только сказала вожатой, что тоже умею петь. Я больше никогда не пойду на репетиции с Женей, не хочу видеть, как он отворачивается, хмурится при виде меня, словно я какая-то помеха. Это слишком тяжело, – она сокрушенно покачала головой.
– Я почему-то уверена, что в той записке твое имя, Свет, – с улыбкой Оля приобняла подругу за плечи.
– Почему?– тут же подняла печальные глаза девушка, а потом вдруг кивнула и тихо добавила: – Это мой последний шанс.
– Что ж, тогда его нужно использовать по полной. Объявляю боевую готовность.
Смешливая Оля, позабыв о своей неуложенной челке, решила ярче накрасить глаза подруги. Вместе они решали, какая из футболок будет лучше смотреться на дискотеке, и вместе изредка подшучивали над Настями, которые вели спор о том, кто из них вечером распустит волосы, а кто соберет.
Наконец, в половину девятого, девочки закончили собираться, и вышли из корпуса. На улице к этому времени стемнело, и лишь фонари освещали темноту между неподвижными деревьями. Красота света и теней замерших листьев, казалось, была способна заворожить любого своей верностью и неизменностью, лишь девочек,
