сдержал ухмылку.
– Раньше ты выходил из себя, когда кто-то называл ее сумасшедшей.
Габор видел, что Миклош с трудом сдерживается. Злился и пытался подавить ненависть, но она упорно проскальзывала на лице и в глазах. Его история была шита белыми нитками. Скорее всего, Миклош даже не утруждал себя тем, чтобы придумать сколько-нибудь правдоподобную версию. Он всегда был самовлюбленным подонком, уверенным в собственной безнаказанности. Ему вряд ли пришло в голову, что кто-то может не поверить в его историю.
Маргит не будет принадлежать ему. Нет. Габор знал, что сделает все, чтобы выяснить, что произошло на самом деле, а потом заберет Маргит себе. Что-то долго Миклош молчит. Нельзя позволять ему собраться с мыслями и придумать новую отговорку. Габор стер с лица все эмоции. Миклош никогда не поверит, что он вдруг превратился в заботливого старшего брата.
– Что ты намерен делать?
Миклош нахмурился. Видимо, уже успел расслабиться.
– Что ты имеешь ввиду?
– Твою жену. Нужно же ее найти.
Миклош побледнел, но быстро взял себя в руки. Подонок прекрасно умел притворяться и жонглировать эмоциями. Но и Габор бы не был тем, кем стал, ведись он на подобное.
– Зачем ее искать? Я ей не нужен. Она сбежала с жалким крестьянином. Предпочла его мне! А раз так – то и она мне теперь не нужна.
Не знал бы Габор Миклоша, поверил бы и сердитому выражению его глаз и обиде на лице и даже горечи в голосе.
– Дело касается всей нашей семьи, Миклош. Маргит – ее часть. Я не позволю смешивать наше имя с грязью. И не позволю, чтобы на каждом закоулке обсуждали то, как полоумная безродная девица обвела вокруг пальца нас всех, выставила дураками, наставила тебе рога, а затем сбежала.
Миклош все-таки не сдержался. Потерял контроль. На лице появилось злобное раздраженное выражение. Роль скучного главы семейства всегда удавалась Габору лучше всего. Может, потому что он таким и был? Привык с детства отвечать за все и всех, в то время как Миклош мог развлекаться, как душа пожелает. Габор загнал непрошенные воспоминания поглубже в память, туда, где всегда их хранил. Сейчас у него другая цель. И все меньше времени до приезда в крепость. Меньше времени до того момента, когда Миклош увидит Маргит, а она его. Габор хотел посмотреть на их реакцию от встречи друг с другом – она о многом могла бы ему рассказать. Но какое-то внутреннее предчувствие твердило, что это плохая идея. Чем дольше они не будут видеться, тем лучше. Невозможно скрыть от Миклоша приезд Маргит. Как и то, что она теперь говорит. Другой вопрос начал мучить Габора: как давно она говорит. Он не сомневался в том, что все эти годы Маргит не притворялась. Нет. Но что-то же случилось. Что-то, что вернуло ей голос и речь, окрасило один глаз в голубой и наделило неожиданной смелостью. Или глупостью, раз посмела спорить с ним. Но даже так сильно изменившись, она все равно оставалась странной. Как будто сумасшествие оставило на ней легкий отпечаток своего прикосновения.
Габор взглянул
