того же Рендала-разбойника? Эта мысль вызвала у меня улыбку.
Прождав у окошка еще минут сорок я понял, что кем бы ни был преследователь, целью его был безопасный ночлег, а не что-то иное. Кони вели себя спокойно, дом тоже молчал, ни скрипа задвижек, ни испуганных криков домочадцев.
Я поставил у закрытой двери кувшин с водой, и положил под свернутый плащ, который превратил в импровизированную подушку, свой кинжал. Если он решит напасть ночью, он будет ждать его во всеоружии. Отбиваться всеми способами, как любил говорить Мартин, кивая на его не вызывающий ни страха, ни даже опасения за свою жизнь кинжал, больше похожий на нож для разрезания бумаг. Как бы там ни было, ранить он мог достаточно ощутимо, и пусть мне ни разу не пришлось до этих пор пустить его в ход, одно то, что он был у меня, успокаивало.
С этой мыслью, сжимая под импровизированной подушкой пальцы на рукоятке, я уснул.
Глава 8.
Разбудил меня разбившийся кувшин, почти одновременно раздался испуганный крик. Я вскочил, сжимая в руке кинжал.
Рядом, с круглыми от ужаса глазами сидел, закутавшийся в плащ Мартин.
В проеме двери появилось лицо одной из служонок старейшины. Она была испугана не меньше моего помощника. Черепки кувшина валялись в луже воды у порога.
Я поспешно убрал кинжал в сапог и выдохнул.
– Все хорошо, – успокоил я женщину. – Старейшина уже не спит?
Она пожала плечами.
– Теперь, полагаю, проснулся, – заметил Мартин, недобро поглядывая на меня. – Как и все прочие в доме.
Старейшина действительно проснулся и ждал нас во дворе вместе со старшим из сыновей и малышами, которые не ушли на рассвете в поле работать в силу возраста. Старший детина, ростом с дом, на которого я еще накануне смотрел снизу вверх и начал побаиваться его стеклянного взгляда, которым он неотрывно смотрел то на меня, то на Марти, стоял чуть поодаль. Сейчас он был одет в теплую рубаху, шерстяную тунику и широкий теплый плащ темно-серого цвета, явно самый тепый из его вещей. Меня это удивило и насторожило.
Но сначала я решил проверить хлев и наших лошадок.
Они были на месте, накормленные и напоенные. Телега стояла там же, но палантин был примят в одном месте, значит ночной гость ночевал именно в телеге, где потеплее. И даже не пытался скрыть своего присутствия. Это меня немного позабавило. Либо он был глупее, чем я о нем думал, либо слишком наглый, понимая, что мы знаем о его существовании, и не считая нужным больше прятаться. Он проспал почти всю ночь рядом с одним из самых жестоких орудий пыток инквизиторов, что говорило о том, что парень далеко не робкий и не трус. И к тому же самоуверенный. Что могло помешать мне, выйти ночью в сопровождении двух самых здоровых детин старейшины и повязать его? Он знал что-то, чего не знал я, и это немного раздражало. Надо было его поймать и вытянуть хоть клещами из него это знание.
Я усмехнулся про себя и решил, что его самонадеянность сыграет против него, а в голове уже крутился
