матери. Что ж, это характеризовало женщину с лучшей стороны. Было бы странно, если бы мать захотела отдать дочь замуж за столь печально знаменитого Гарриса Честертона.
– И ваша матушка меня не одобряет, – закончил он за нее, ударив кнутом замученную лошадь, понуждая ее к движению.
– Нет, не совсем так.
– Что ж, это хорошо, правда? И совпадает с вашим планом?
– Да, но мне бы не хотелось, чтобы вы чувствовали себя… оскорбленным, что ли.
Он только посмеялся.
– Мисс Растмур, уверяю вас, что неодобрения вашей матери мало, чтобы я оскорбился. На самом деле я бы встревожился за вас обеих, если бы она отнеслась ко мне с одобрением. Я, в конце концов, сущее чудовище.
– Отнюдь, – непринужденно возразила Пенелопа.
Он взглянул на нее и обнаружил, что она не шутила.
– Не чудовище? Ну, тогда хотя бы зло.
– И конечно, не зло!
Черт, неужели плутовка изменила свое первоначальное мнение о нем? Могут возникнуть проблемы, когда настанет пора покончить с этой шарадой. Придется дать ей более полное представление о его характере. И не обращать внимания на ее огромные голубые глаза и округлость пышной юной груди.
– Но вы не против, что я порочный, верно?
Она рассмеялась, и звук ее смеха доставил ему удовольствие, хотя сделал невозможным не заметить сверкающей голубизны ее глаз и еще многого другого.
– Нет, не против, – хихикнула она.
Гаррис внимательно посмотрел на спутницу.
– Не против, что я порочный, или чтобы я был порочным?
– Согласно мнению моей матери, я вчера ничего не имела против вашей порочности.
При мысли о том, что испытал, когда держал ее в своих руках, Гарриса словно током пронзило. И у него зачесались руки от желания снова к ней прикоснуться, но это было бы глупостью. От великодушия Растмура не останется и следа, если он узнает, что Гаррис обращается с Пенелопой без должного уважения. Если же у него не пройдет желание дать волю рукам, то лучше дождаться, когда они останутся наедине, чтобы не было сплетен.
– И что именно думает ваша матушка о том, чем мы занимались накануне вечером, мисс Растмур? – спросил он. – Полагаю, что не забыл бы об этом утром, если бы мы совершили вчера нечто действительно порочное. – Он улыбнулся. – Уверен, что и вы бы не забыли.
Она слегка покраснела и стала еще очаровательнее. Даже после четырех женихов и Фицджелдера девушка все еще притворялась девственницей. Может, так оно и было. Он не имел возможности это выяснить.
Пока.
– Такие вот рассуждения и делают вас идеальным кандидатом на роль фиктивного жениха, лорд Гарри, – сказала она. – Если будете так говорить в присутствии моей матери, она немедленно потребует, чтобы Энтони настроил меня против вас.
– Помнится, вы давали ему две недели, чтобы склонить к исполнению
