style="font-size:15px;"> – Мигом всех обзваниваем! Надо ковать железо, чтобы было, что сдать в металлолом! – велел Ягун.
Таня вздохнула и послушно принялась ковать железо. Когда белая дымка на экране зудильника рассеялась, Таня увидела Гробыню. Склепова томно возлежала на диване, закинув ноги на спинку. Гуня массировал ей ступни. При этом вид у него был такой суровый, будто он сейчас озвереет и поотрывает Склеповой все пальцы на ногах. Хотя, если вдуматься, у Гуни всегда был такой вид. И тем не менее Гробыня до сих пор была жива.
– О, Гроттерша! Снова ты, бешеная сиротка! Никакого покоя! Никакой личной жизни! – сказала Склепова будничным голосом.
Таня обиделась. Можно было подумать, что в последний раз они разговаривали не несколько месяцев назад, а только вчера.
– Прости! Я, кажется, помешала!
– Ты всегда мешаешь, и я всегда тебя терплю!.. Трудись, трудись, Глом! Не тебе звонят!..
– Что-то у тебя дымно в комнате! – сказала Таня, принюхиваясь.
Зудильник неплохо передавал запахи.
– А то! – сказала Гробыня. – А кто виноват? Все он, тиран и деспот! Вообрази, этот индивид поспорил со мной, что я, если постараюсь, способна приготовить яичницу. Вот и проспорил. Пожарники уехали четверть часа назад.
– Она пыталась жарить яйца огнедышащим заклинанием! В доме! Где шторы! Бумага! Деревянные стулья! – злобно крикнул Гуня и дернул Гробыню за большой палец.
Склепова ойкнула и швырнула в Гуню подушкой. Гуня поймал подушку и бросил обратно. Гробыня кинула в него кремом и лягнула ногой. В ответ Гломов, пыхтя, перевернул диван и сбросил Гробыню на пол. Потом уселся сверху и принялся методично душить. Гробыня не особенно сопротивлялась. Судя по всему, это была такая мирная семейная игра.
– Слушайте, вы явно заняты! Давайте я позвоню через час! – вежливо предложила Таня.
Гробыня замычала. Подняв руку с перстнем, она ужалила Гломова искрой в нос и, освободившись, плюхнулась в кресло.
– Нет уж, Гроттерша! Говори сейчас, чего тебе надо. Через час я буду уже на кладбище.
– ГДЕ? – испугалась Таня.
– Где слышала! У нас теперь контроль и учет, сиротка! За все личная ответственность! Эти тупые вурдалаки уже дважды раскапывали не ту могилу и приводили на эфир кого попало. Грызианка визжит, как фурия, и плюется кислотой. Чуть какая накладка – виноват всегда тот, кто молод, красив и талантлив. Ну а прав, понятно, тот, кто стар, безобразен и бездарен! – сказала Склепова.
Судя по всему, она давно уже распределила все роли.
– Не буду тебя задерживать. Я только хотела пригласить вас на день рождения! Завтра, в шесть вечера. В Тибидохсе, – сказала Таня.
Гробыня подняла брови. Ее глаза так и остались разными. Один был голубой и наивный, а другой смотрел хитрой монгольской щелочкой.
– Ты что, собралась рождаться два раза в году? Дело, конечно, твое, Гроттерша, но сильно не увлекайся.
– Я
