по улицам, словно сгорбленные роботы, орудуя двойными щетками. Есть цистерны с водой на колесах, дающие возможность зеленому «робокопу» окатывать щиколотки парижан из брандспойта[51]. Еще есть грузовички, которые выполняют обе эти функции одновременно. И вся эта техника моет-чистит-драит под дружную брань парижан, недовольных возникающими пробками и замоченной обувью, но без техники город стал бы необитаемым.
Меня всегда завораживает зрелище, когда наш местный продуктовый рынок закрывается в два часа пополудни по воскресеньям и четвергам. Толпы рассосались, шатры собраны, торговцы упаковали или бросили нераспроданный товар. А тем временем армия «зеленых» бойцов приступает к работе. Картонные коробки загружаются в дробилку. Деревянные ящики укладываются в стопки. Не пригодный для переработки мусор подметается машинами и вручную и выбрасывается в кузов поджидающего грузовика. Меньше чем через час уже ничто не напоминает о том, что здесь шумела торговля, разве что мокрый асфальт на площади.
Рынок как таковой практически не изменился за столетия своего существования (если не считать присутствия экзотических фруктов и диковинных рыб), но вот уборка рынка – это уж точно XXI век. И она проходит одинаково на всех семидесяти с лишним городских продуктовых рынках раз или два в неделю.
То же самое бывает и после политических демонстраций – когда десятки тысяч активистов собираются в Париже и маршируют по его улицам, разбрасывая листовки, бутылки с водой, воздушные шары, плакаты, обертки от еды – и так в течение нескольких часов, – превращая бульвары в скопище мусора. Но едва замыкающие колонны прошествуют с песнями по заранее оговоренному маршруту, следом за ними устремляются полки уборочной техники и подметальщиков в куртках ядовитых расцветок, и весь этот мусор исчезнет быстрее, чем появился.
Бытует стереотип, что французы лентяи, но я еще не видел людей, которые работали бы более усердно, чем французы на уборке улиц в день всеобщей забастовки.
Я писаю, значит, я существую
К сожалению, загаживают улицы не только рынки и марши протеста. Основная масса нечистот имеет куда менее благородное происхождение.
Я, наверное, больше, чем кто-либо, написал на тему собачьих безобразий на парижских тротуарах. Но самое ужасное – во всяком случае, для меня, – что парижане-мужчины так же активны, как и собаки. Я говорю не только о пьяных, которые лишены возможности контролировать любой из своих внутренних органов, а уж тем более мочевой пузырь. Я имею в виду трезвого, взрослого парижского буржуа практически любого возраста, который найдет тихий уголок, даже на относительно оживленной улице, быстро оглянется через плечо – нет ли кого поблизости? – и выпустит струйку мочи на стену, дерево или один из бесчисленных серо-зеленых металлических заборов, ограждающих участки ремонта дорог и стройплощадки. Потом он застегнет молнию брюк и покинет место преступления,
Подробнее о щиколотках в главе 3. –
