Так вышло. Мне, действительно, срочно надо в Москву. Не надолго. Через два–три дня вернусь.
–– Ну–ну… Надеюсь, о наших делах ты не забыл?
–– Нет, конечно.
–– Садись. Надо поговорить, – сказал Михей и нажал на кнопку стеклоподъёмника, жестом приказав телохранителям оставаться снаружи.
Сорокин обошёл машину и сел на сидение рядом с боссом, закрыв дверь.
–– Так, где же камушки, Игорёк? – Сразу же деловито спросил Михей.
–– Их нет. Я же тебе сразу сообщил…
–– Твою песню я слышал. Только не верю я в эту лажу.
–– Думаешь, я пудрю тебе мозги? А зачем мне это? Мы же с тобой давно в деле, и я никогда тебя не подводил. Я же не самоубийца, чтобы кидаловым заниматься.
–– Это хорошо, что ты понимаешь возможные последствия такого проступка. Учти, Игорёк, если узнаю, что ты вздумал крысятничать…
–– Клянусь, я не при чём!
–– Так уж и не при чём? А скажи–ка, Игорёк, откуда твой Кулибин мог пронюхать о камушках? Не ты ли проболтался, или, может, допустил оплошность, и он понял, что к чему? И зачем ему идти на мокруху? Что–то не сходится у тебя. Не находишь?
–– Не знаю, кто его навёл, но, кроме него, никто не мог взять камни. Я же спрятал их в тайник за день до происшедшего, когда получил партию от нашего человека. А потом, когда узнал об убийстве Эллы, сразу же проверил тайник, как только убрались менты.
–– Ты заявил об ограблении?
–– Да ты что?! Я – не идиот.
–– А вот это ещё не факт, – презрительно сказал Михей и криво ухмыльнулся.
–– Михаил, я вот что думаю: это Элла могла случайно что–нибудь услышать или увидеть, а потом проболтаться Макару. Ну, а ему бабки очень нужны. Ты же знаешь, он помешан на своей идее фикс. Всё до копейки вкладывает в эту грёбаную турбину. А тут целых два лимона! Вот и решился на грабёж. О тайнике он не знал. Наверное, хотел заставить Элку говорить, но перестарался и прикончил дуру. Но этот лох тут же засыпался…
–– Складно. Вот только почему–то камушков при нём не оказалось. Так ведь?
–– Товар он мог сбросить где–нибудь. Он же болтался по городу больше часа, прежде чем вернулся в офис.
Михей хмыкнул и, подозрительно взглянув на собеседника, сказал:
–– Ладно, с твоим дружком разберёмся. Никуда он не денется. Но, если ты переводишь стрелку – пеняй на себя.
–– Он мне не дружок. Этот ублюдок прирезал мою жену.
–– Ах, да. Прими соболезнования, – сказал Михей без тени сочувствия. Помолчав в задумчивости, он продолжил по–деловому сухо и холодно: – Дело с пропавшей партией может затянуться, а время не ждёт. У тебя она пропала, значит, и должок за тобой. Я хочу получить свою долю через неделю.
–– Побойся бога, Миша! Таких бабок мне не собрать за неделю. От долга я не отказываюсь, но мне нужно время. Ты же знаешь, у меня такая беда приключилась…
