но при этом Слорр улыбался.
– Значит, это сделает общее собрание палубы. Зачем оно вообще существует, если не имеет права писать правила, по которым жить и умирать людям?
– Да ты у меня прям революционер! – улыбнулся Слорр.
– Я никогда не видела людей с Мостика, но ты, и мама, и Ирен, и все-все, трудитесь на них. А что взамен? Они спускают приказы: этому жить, этого в утилизатор. И мы подчиняемся, как тупые роботы. И после этого тебя именуют бароном! Если ты барон, то вассалы с палубы подвластны только тебе, а не каким-то сеньорам с Мостика. Вассал моего вассала – не мой вассал! – вспомни принцип идеальной страты. А заодно историю феодализма.
Подобный взрыв эмоций ошеломил Слорра. Больше всего ему хотелось сказать: «Замолчи!» Но не потому, что он был не согласен с дочерью – просто сами слова были слишком опасны. И хотя каждодневно он лично проверял кабинет на предмет жучков, уверенности, что Мостик их не прослушивает, не было. Ему иногда казалось, что сама структура корабля способна передавать сигналы наверх и отслеживать настроения палуб.
«Третье поколение – самое сложное, – любила рассуждать психолог Лил. – Они окончательно потеряют связь с Землей, но не будут иметь даже малейшей возможности достигнуть Геи-2. Как убедить их в ценностях прежних поколений?» – «Создать свои цели», – ответил он тогда автоматически. И едва не добавил – «фальшивые». Именно Лил разрабатывала теорию феодальной структуры: если никто из команды не волен покинуть корабль, то теперь они – обитатели крошечного королевства, на всю жизнь закрепленные за своей палубой и своим сеньором. Получают в наследство будущую профессию на всю жизнь, титулы, бокс для проживания, перечень нудных обязанностей и скудный набор развлечений. Ситуация такова, что ты просто обязан влиться в систему, нравится она тебе или нет. Изменить этот мир не получится. Согласно теории Лил, средневековые титулы и модели поведения помогут смириться с неизбежным: люди жили так сотни лет, экипажу придется повторить их путь. Красивые погремушки должны скрасить однообразность жизни и притупить ощущение бессмысленности, сложиться в узор замысловатых ритуалов. Прежде были рыцарские турниры, теперь – синт-игры на компах. Голограммы замков, поклоны при встрече, вечеринки в средневековых костюмах – страсть к подобным геймам вспыхивала и угасала, осыпаясь облезлой шелухой, не проникая внутрь сознания. Но Лил не отступала и уже начинала нашептывать Слорру, что надо сделать следующий шаг. Но какой – пока не сообщала. В данный момент Лил ратовала, чтобы в «Золотых драконов» разрешили играть не менее пяти часов в нерабочее время, но на Мостике постоянно тупили и раз за разом отказывали, хотя подобная милость казалась Лил простой и необходимой.
– Пап, ты где? – будто издалека долетел голос дочери.
– Попробую что-нибудь придумать, – внезапно уступил Слорр. – Что ты скажешь о спасенном?
Натали с сомнением выпятила нижнюю губу, изобразив нарочитую задумчивость.
– Ну, я не знаю. Он странный, но интересный. Его выпнут назад в промку?
– Пока
