лампой и молилась «о дорогих покойниках». Я слышала, как она перечисляла заученные имена давно умерших родственников, знакомых, друзей. Окончание в этот раз был новым.
– Господи, упокой чистую душу моей начальницы гимназии… дворянской девицы Алевтины Валерьевны. Такая красавица, даже замуж из-за нас не вышла, ой-ой-ой… Искателей руки было много, из Черкасс один майор приезжал… – тихонько шептала моя старушка. – За свои добрые дела она в раю, я знаю, знаю… Но я, неблагодарная, забыла свою благодетельницу. Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – запричитала она и тяжело вздохнула. – Неблагодарная…
Поняв, что с соседкой все в порядке, я прикрыла дверь и ушла к себе.
На следующий день Анна Вячеславна долго не выходила в нашу коммунальную кухню. Не заболела ли от переживаний? Пошла узнавать.
– Анна Вячеславна, Анна Вячеславна! – громко постучала ей в комнату.
Наконец она отозвалась:
– А, Наташенька, дружочек, заходите, рада вас видеть.
– Анна Вячеславна, ну что же вы до сих пор не завтракаете!
– Нет, нет, молока попила. А вот смотрите, что я обнаружила… Письма из Золотоноши. Сижу читаю. Так, знаете ли, вся погрузилась в дорогие воспоминания… Какая чудесная была жизнь…
Эту «находку» – перевязанную красной ленточкой пачку писем – Анна Вячеславна «находила» не раз.
– Как здорово, Анна Вячеславна. Рада за вас. Ну читайте, читайте, пойду.
– Как бы я хотела вам прочесть некоторые чудесные строчки. Там, конечно, никаких личных тайн нет. Мы вот даже стихи друг другу переписывали. Вот послушайте:
В тени задумчивого сада,
Где по обрыву, над рекой,
Ползет зеленая ограда
Кустов акации густой,
Где так жасмин благоухает,
Где ива плачет над водой, —
В прозрачных сумерках мелькает
Твой образ стройный и живой…
– Это Надсон, – перебила я.
– Вы знаете эти стихи, дорогая Наташенька?
– Немного, – вздохнула я, потому что слышала мелодекламацию Анны Вячеславны уже много раз.
– Такой несчастный был этот Надсон и прожил всего двадцать пять лет… Им так все увлекались. А какие еще его стихи вы знаете?
– Анна Вячеславна, мне надо бежать. Давайте как-нибудь вечерком соберемся…
– Да, да, прекрасная идея, – согласилась она с радостью. – И я вам прочту описания Золотоноши из письма моей рано умершей подруги Валечки… Вы не пожалеете и оцените как литэратор. Женечка обещал через неделю прийти, как он обрадуется, что я нашла эти письма…
– Ну ждите, – усмехнулась я, имея в виду ее «через неделю». За девяностолетней старушкой досматривала я, родственники давно самоустранились.
Последующие дни ситуация постепенно накалялась. Анна Вячеславна жила каким-то особенным
