в тех же самых местах – в Августове, Лиде и на Березине. Я прошел по местам твоих сражений. Теперь я понимаю то, о чем ты мне рассказывал, потому что пережил то же самое и знаю, на что должны быть похожи четыре года в России. Жизненный опыт – лучший учитель.
Было время, когда я и люди моего поколения говорили «да», думая, что понимаем. Мы слышали и читали о войне и приходили в возбуждение, так же как более молодое поколение сегодня приходит в возбуждение, когда следит за новостями. Но теперь мы знаем, что война совершенно не похожа ни на одно из описаний, каким бы хорошим оно ни было, и что самые существенные вещи не расскажешь тому, кто не знает этого сам. Между нами, отец, нам нужно только затронуть одну струну, чтобы получить все созвучие, нанести только один мазок одной краской, чтобы получить всю картину. Наше общение состоит лишь из реплик; общение между товарищами. Итак, вот кем мы стали – товарищами.
Глава 3
ПУТЬ НА КАЛИНИН
Хорошо идти по замерзшим дорогам этой страны с холмами, увенчанными деревнями. Но пятьдесят пять километров – это очень много. Мы потратили на них время от восьми утра до двух часов пополудни следующих суток. А потом не нашли свободных помещений для постоя. Несколько домов в месте нашего отдыха были распределены уже давно. Но ребята втиснулись в переполненные комнаты, решив находиться в тепле, даже если придется стоять. Сам я забрался в конюшню и ухитрился проспать до семи. В восемь мы снова были в пути.
Шагать этим по-зимнему холодным утром было одно удовольствие. Чистая, просторная страна с большими домами. Люди смотрят на нас с благоговением. Есть молоко, яйца и много сена. Вереницы гусей расхаживают по жухлой траве. Мы – их погибель, потому что наш рацион не улучшается и пекарня давно потеряла с нами связь. Этим утром мы шли за повозками, очищая от кожуры картошку и ощипывая кур и гусей. Полевая кухня готовит сегодня на ужин кур с рисом, а теперь, для полного счастья, мы поймали гусей и нарыли картошки, чтобы приготовить на своей печке. Помещения для постоя поразительно чисты, вполне сравнимы с немецкими крестьянскими домами. За обедом я взял тарелку и ложку и ел без малейших колебаний. В дальнейшем взгляда было достаточно – и семья мыла нашу посуду. Повсюду – изображения ликов святых. Люди дружелюбны и открыты. Для нас это удивительно.
13-го мы собирались пройти только девять километров. Утренняя прогулка по небольшим лесистым долинам, местам, скорее похожим на Шпессарт[2] зимой. Но удовольствие возвращения в свои временные жилища было недолгим. Мы едва успели расседлать лошадей, как пришел приказ двигаться дальше. Это был длинный мучительный марш по замерзшим и скользким дорогам. Он продолжался почти целую ночь. Потом мы потеряли дорогу; стояли усталые и замерзшие на ветру, пока не разожгли костры и не сгрудились вокруг них. К пяти часам лейтенант пошел поискать в соседней деревне помещения для постоя, с тем чтобы мы могли несколько
Шпессарт – живописные предгорья на юго-западе Германии.
